Валерий Сабитов - Цитадель

…ОМ… Или АУМ…

Священный слог. Он, — в начале всех ведических мантр.

В Ригведе записано: « Ом тад вишнах парамам падам ».

«Лотосные стопы Вишну — высшая цель предавшихся Богу».

Далёкий, как звезда, голос Лии:

— …Святость и чистота неразделимы. Лепесток лотоса всегда чист, до него не может дотронуться и вода. Божественное не соприкасается с грязью, духовное отделено от материи… Тонкий и прохладный запах лотоса будит воспоминания о рае.

Леран окунулся в память Земли.

Золотой век людей-землян… Мифы говорят: когда-то и люди были золотыми. Память не сохранила координат места и времени, обманные реалии железного века заслонили её.

Что ждёт фаэтов? Где гарантия, что они снова не уклонились от Пути? Тяга землян к лотосу, — по сути тоска по потерянному раю, восторженная мечта о чистом высшем блаженстве-наслаждении. Мечта о том, что недостижимо в земной жизни. …Планета низшего класса, поднятая на средний уровень… Но она есть, жива. А высшей, райской планеты Фаэтон нет, на её месте — рой осколков.

Увлечённый сопоставлениями, столкновением усвоенного ранее, узнанного теперь и незнаемого, Леран не сразу услышал обращение к себе. Шёл мощный поток мысленного излучения многих, направляемый к нему одному. Погибшая планета обращалась к возрождённому сыну своему…

И было неважно, с кем из фаэтов он соприкасается в данный момент, каково его имя. Ведь и они не знают, как его зовут.

— Готов ли ты воссоединиться с нами? Готов ли пойти по дороге чистого разума и трезвости?

Разве мог он ответить «нет»? Прилив радости захлестнул его, вскрыв замурованные в глубине «Я» пласты собственной, неучтённой силы.

— Вижу в твоей готовности мощь неожиданную! Ранее, братья, мы не встречались с такой энергетикой… Непонятно!

— Неучтённое влияние человеческого мира. Преждевременное раскрытие…

— С миром землян надо расстаться. И чем быстрее…

Радость, удивление, восторг, неиспытанные ранее ощущения кружили его, как осенний листок в предгрозовом вихре.

Сдержанное ожидание, спокойное созерцание, дружеский интерес исходили от соединившихся с ним фаэтов. Но вот и голос того, кто выше правом…

— Все мы прошли ритуал Посвящения. С него мы начинаем непройденный на Фаэтоне путь. Мы приглашаем тебя во Дворец Посвящения…

Трое в серебристых одеяниях повернулись кругом, часть стены перед ними, с белым трилистником в центре, заволновалась, покрылась рябью, оделась туманом и обрела прозрачность. Не колеблясь, Леран вслед за фаэтами прошёл через пустоту камня, и оказался в заполненном тёплым жёлтым сиянием круглом помещении. Под центром разделённого на семь сегментов-секторов сводчатого купола на зеркально отполированном граните пола стояло невиданное сооружение. Более ничего во Дворце Посвящения не было.

Нечто похожее на бутон… А вокруг, через равные интервалы, — шестеро фаэтов. Среди них и те трое, и женщина, проводившая его через море в грот. Свободное седьмое место предназначалось ему. И почему они комнату зовут Дворцом?

Леран ступил на свободное место. Ритуал…

— Перед тобой стилизованный символ мира фаэтов. Такая схема на языке землян зовётся «мандала», а нами понимается как «обладание сущностью».

Говорила его проводница Айла, напомнившая сейчас не только Леду и Флоранс, но и Марию Кронину. В фаэтянке собралось всё: женственная мягкость, красота, грация, ум. Впервые Лерана посетило желание близости к женщине, но смутное, не оформленное в конкретные образы обладания.

— Наша мандала изображает семилепестковый цветок лотоса, — продолжала Айла. — Ты знаешь, лотос для нас священен. В центре цветка реконструкция образа фаэта. Имя ему, — Эрланг. Заслуги Эрланга неизмеримы. Равных ему не было. Через Эрланга на Фаэтоне осуществлялась связь с Высшим Началом. Благодаря нашему вождю мы обрели новую жизнь после взрыва родной планеты. Его гений сделал нашу новую жизнь практически вечной и придал нам в новом рождении невиданные силы и возможности.

Поэтому Эрланг — в центре лотосовой мандалы. Мы не ведаем, когда он вернётся к нам и как изменит наше миропонимание. Тогда, наверное, в центре этого лотоса появится нечто иное. Пока же здесь он, по решению всех семисот тысяч фаэтов Земли. Кроме личности Эрланга, центр мандалы олицетворяет нашу ведущую цель: собрать всех, кто ещё скитается в контейнерах по космосу, кто затерялся на других планетах и лунах. Мы ждём Эрланга!

— Мы ждём Эрланга! — следом за Айлой повторил невидимый многотысячный хор фаэтов, участвующий в церемонии Посвящения.

— Я жду Эрланга! — подчинившись общему настрою, сказал Леран.

Полностью раскрывшийся семилепестковый лотос с фигурой фаэта в центре медленно вращался по часовой стрелке. Леран всматривался в обнажённую фигуру. Не камень, не дерево, не металл. Ни какое иное вещество. Эрланг воссоздан способом, близким к волновому голографическому. Сколько ему было лет? Тело атлетическое, стройное. И когда вернётся внутренняя память? Ведь он в той жизни тоже знал Эрланга.

Вот фигура повернулась лицом, на смену золотым локонам пришли золотые глаза.

Лицо! То самое, знакомое лицо, лик из забытых лет, лик Учителя!

Так вот кто являлся ему в трудные минуты, кто помогал раскрываться… Эрланг! Видимо, великий фаэт вложил свой образ в каждое семя. О нём помнят все, и все ждут его возвращения.

Ожидаемая встреча с Учителем откладывалась. Леран поднял голову, будто надеялся увидеть его наверху. Свод Дворца вращался синхронно с мандалой. Ни шороха, ни скрипа… Велика сила фаэтов!

Фигура Эрланга совсем не казалась статуей. Исходящий от белых лепестков свет оживлял красноватую кожу, движение выделяло поочерёдно разные группы мышц. Глаза искрились, вызывая ожидание: вот-вот Учитель заговорит…

— Обрати внимание на лепестки… На краю каждого, — ритуальные блюда, приготовленные из земных лотосов.

Леран уже знал имена всех шестерых, представляющих Правящий Совет фаэтов на планете Земля. Встреча с Эрлангом-Учителем пригасила влечение к Айле, и он с особенным любопытством изучал двоих, имеющих высшую власть. Эйбер, — вождь фаэтов Земли, первый ученик Эрланга на Фаэтоне. Арни, помощник Эйбера, до сих пор не вспомнивший своего истинного имени и прежнего положения. Память к Арни возвратилась частично.

Леран успел привыкнуть к лицам землян, эмоциональным, подвижным, легко выдающим их внутреннее состояние. У Эйбера и Арни, — неподвижные, застывшие черты, непроницаемые глаза. Холодная и недоступная красота… Власть над фаэтами, — это и власть над землянами, над Землёй. Видимо, её долгая тяжесть легла на их лица застывшей печатью. Разве не так же отстранённо выглядел Леран среди землян в последние годы? Что предпочтительнее: замкнутость фаэтов или открытость землян, он ещё не решил. Вновь заговорила Айла, ведущая церемонию.