Валерий Сабитов - Империя-Амаравелла

Удовлетворения от выполненного приказа отца не ощутил. Не было в нем разумности. Вначале ему следовало самому выяснить, что произошло. Но через мачеху сработало общее правило: свой прав, даже если он не прав. А состав оперотряда, — семья или мотострелецкая рота, неважен.

Как же мне быть? Противостоять общему правилу — бессмысленно. Следовать ему — противоестественно. А единые алгоритмы действуют везде. Включая литературу. А школа, — уж совсем! Вдалбливание одного подхода, зазубривание учебников. Учителя отличаются от учеников только объемом памяти. Неужели Партия Авангарда не заинтересована в обучении-воспитании на высшем уровне? К концу десятого класса при моем появлении в школе после длительного отсутствия учителя нервничали. Многим хотелось вкатить мне вечную двойку, но как это сделать?

Предметы по точным и естественным наукам завязали в железные алгоритмы. И натаскивали на использование предметных аксиом лишь в одной, жесткой конструкции. Я при ответах использовал ту же базу, но более свободно. Ведь правильный ответ можно получить множеством способов. И как это интересно!

Химию вообще не считал за науку. Логики в ней не видно. Ведь все дело в реакциях. На входе одни вещества, на выходе другие. Но ведь смысл не в этом, а в том, что происходит в ходе самой реакции, внутри нее. Я спрашивал учителя: а где сам процесс, каков он? И не получал ответа. Если и учитель химии не знает, то химии как науки нет, а есть набор экспериментальных данных.

Но присутствовать на занятиях периодически надо. Только чем развеять скуку? Через Сашу я нашел, чем заняться.

Мы сидим в его гостиной за журнальным столиком и листаем прессу. Я задаю вопрос:

— Почему тут вместо «нога» пишут «нижняя конечность»?

Он забавно хихикнул, помял пальцами нижнюю губу и объяснил:

— Гонорар от количества слов зависит. Ты лучше послушай, как упражняется в городской газете наш любимый всеми Рутен…

Он продекламировал с наслаждением:

— Там, где зимы снежные, ждут подруги нежные…

И, сотворив прищур, добавил:

— А ведь можно и так: «А где зимы нежные, там подруги снежные…» А?

Я рассмеялся. Получилось загадочнее, а потому лучше. Поэта Рутена знают все: кудряво-смуглый, горбоносый и очень юркий корреспондент. И тут я решил — надо попробовать.

Так я сделался вначале классным, а затем школьным поэтом. И совершил удивительное открытие: значение каждого слова окутано целым облаком смыслов. Соприкасаясь в речи или тексте с другим, это облако меняет очертания, цвет, плотность… Многое меняется. Значения слов проникают друг в друга, деформируются. Так рождаются и красота, и безобразие. Поразительно, сколько может быть связей между самыми отдаленными словами!

Красивые тексты переводить на другой язык намного легче. Да и вообще, смысл песни на чужом языке можно понять без перевода. Если слова и музыка талантливы, а я обладаю чутьем. Но как это проверить?

Ответить на вопрос помогла учительница литературы Алла Даниловна. Ее уроки не пропускал, — чрезвычайно красиво и интересно. Да и сама как прекрасная песня: стройная, светящаяся, всегда в оригинальных цветных платьях. Она объявила эксперимент: двухчасовое сочинение без перерыва. На проигрывателе — виниловая пластинка с записью «Времен года». Имя композитора я сразу забыл, оно не имеет значения.

Задачка простая: пару раз прослушать одно из времен, и передать словами композиторское видение, его эмоции. Класс вошел в крутой ступор. А ведь в нем ребята с музыкальной подготовкой. У меня сломалась ручка-чернильница. Весь первый час пытался отремонтировать. Безуспешно. Алла Даниловна устала сопереживать и вручила свою. Кивком поблагодарил и тут же принялся записывать то, что всплыло за час ремонта. Всплыло много чего, едва успел за оставшийся час.

На следующем уроке литературы мое сочинение она зачитала как образец. Класс не удивился, но я не понял: почему у других не получилось? И у тех, кто имеет музыкальное образование?

Но, все же… Музыка без слов может быть передана через слова! Ноты превращаются в буквы и передают смысл. Восхитительно…

Эксперимент Аллы Даниловны, решил я, можно продолжить и в других направлениях. О чем-то таком думал в годы своей слабости. Именно тогда слышал звуки, которым нет соответствия в земном мире. И нет ни букв, ни слов, способных передать их значение. Из тех звуков рождается музыка, для которой на Земле нет инструментов. И голоса, чтобы спеть ту песню, тоже нет. Это точно! А смысл в тех звуках настолько объемен… Ощущения во мне рождались нечеткие, всё шло из такого далека… И все равно сердце сжималось, слезы и радость сливались в одном…

Я попытался вспомнить отзвуки неземного и выразить в стихах, — не получилось. На бумагу ложилось то, что можно купить в любом книжном магазине. Шаржи и сатира на одноклассников, какая-то неправдивая лирика. Народ в школе читал, цитировал. Но мне ясно: жалкое бумагомарание. За год накопилось таких опытов на целую тетрадь. Надоело. Я бросил стихотворчество и взялся за написание фантастических рассказов.

В первом замысле решил соединить несоединимое.

…Человек изобрел сверхсветовой способ передвижения. И захотел достичь края Вселенной. Края бесконечности! Уже в пути он обнаружил, что в бесконечности любая скорость конечна, и в итоге равна нулю. Старт дан, остановиться не дано, а финиша нет. Нельзя вернуться, нет возможности куда-то прибыть, ибо цели не существует, ложная она.

Я крутил сюжет и так, и этак, но позитива не выходит. Нет у рассказа окончания, и всё. Внутри бесконечности все конечно и стремится к небытию. Сочинилось бессмысленное приключение. Я разочаровался. И решил, — не мое это дело, ничего не выйдет.

Возможно, я слишком живо представлял абстракции. Неохватность Вселенной поразила не только сознание. Я занялся поиском других способов дотянуться до отсутствующего Края. В итоге проделал рискованный опыт.

Непродуманный мысленный эксперимент, чистая авантюра. Нашел выброшенные настенные часы и разобрал. Внимание затормозилось пружиной, обеспечивающей движение всех частей. Жесткая лента, закрученная в спираль, таящая энергию.

Зачем я поместил ее внутрь себя? И пошла она раскручиваться от центральной точки внутри головы. Как бы из металла, невесомая, удлиняющаяся по условиям опыта на сколько угодно. Лента-спираль… Она пружинит, стремится к расширению слишком быстро. Приходится тратить силы на сдерживание. Вот она достигла костей черепа и, раскручиваясь все быстрее, стала давить на них. Остановить пружину-спираль не смог, она обрела самостоятельность. Голова, готовая расколоться, застонала. Я закричал от боли и вышел из опыта в поту и ужасе. И понял, что ничего не понимаю. Начал исследование в состоянии трезвой яви, но он продолжился во сне. Как совершился такой переход незаметно? Разбуженный моим криком отец, — как и в случаях с приступами зубной боли, — протянул зажженную папиросу. Но папиросы с сигаретами от такого не помогают.