Валерий Сабитов - Империя-Амаравелла

Лунная База погрузилась в непроницаемую тишину. Происходит такое!.. И — вне Системы. Он произнес имя Ахияр, нам незнакомое. Как среагировал Атхар? Это ведь ключик к нему…

Теперь мы способны заглянуть вперед, в нужные день или ночь. С определенной степенью точности. Но позиция у отряда исключительная, все может быть. Даже то, чего быть не может.

Система объявила о готовности через десять земных минут. Неужели создатели заложили в нее эмоции? А заминке чувствуется растерянность. Впервые она заработает не по собственной логике, ее поведет неизвестная программа. Нет, не программа! Система станет моим орудием, средством проникновения в нужную точку будущего. Поведу ее я, идущий по пустыне к своей цели. Тот я, который прошел такую дорогу, что ее насыщенность не в состоянии усвоить я, находящийся на Лунной Базе. Но лучше в детали парадокса не входить.

Вначале — туман. Объемный, непроницаемый, серебристый. Постепенно, от центра к краям, он рассеялся. Осталась колеблющаяся окантовка, указывая на зыбкую вариативность видимого.

В центре картины Анвар. Аура — свернутая Радуга. Перед ним три человека, напряженные до красных прожилок в глазах. Они недовольны тем, что не имеют сил для отмены происходящего. Один — в форме генерала Коламбийской Федерации. Другой в скромной черной рясе с громадной золотой свастикой на груди, украшенной бриллиантами и цветными камнями. Непогрешимый иерарх Сурианского Храма. Третий — в гражданском костюме, при галстуке. Из верховных политиков-олигархов.

В отдалении за ними просматриваются здания, сооруженные из камня, древнего происхождения. Местность несомненно горная. Видны пальмы, цветущие кусты.

В стороне от трех властителей замерла небольшая группа советников в полевой форме, с блокнотами и компьютерами в руках. Мы не успели к началу разговора. Говорит храмовник:

— Да, мы потеряли страну, возведенную предками. Но мы — на пороге Энингии! Разве такой исход не выше любых страданий?

О, да иерарх оправдывается перед Анваром. Ай да я! Годы назад он — я! — самостоятельно изучил два языка: Коламбийской Федерации и Последнего Откровения. И оба как нельзя к месту-времени.

— Вы посеяли разруху и гибель в своем мире. И за это хотите в дар себе, — не народу! — обрести рай на чужой земле? Ваши заблуждения страшнее гибели, хуже самой страшной смерти. Вы обманули самих себя.

Рассмеялся генерал, опираясь на силу, спрятанную в скалах:

— Ха-ха… Кто преградит нам путь?! Уж не ты ли, седобородый одинокий старец?

Анвар улыбнулся. Говорил он негромко, спокойно, тем заставляя собеседников напрягаться.

— Я? Может быть. И, возможно, не только я…

Храмовник в скромной рясе, без орденов почета, ведущий в тройке. Он полуобернулся, простер руку назад. В глубине картины, огибая горную гряду, течет река под прерывистым слоем тумана. У храмовника густой баритон с грудным тембром, звучит красиво, внушительно.

— Имя одной реки Фисон, имя второй реки Гихон, имя третьей реки Хиддекель, четвертая река… Четвертую ты видишь, старец. Мы у входа в Энингию! Ну почему мы должны отказаться?

В последней фразе он сорвался на фальцет. Как мальчик, у которого грозят забрать игрушку. Слушая, вспомнил кусочек тумана с красноглазой медузой, виденный Анваром в Храме. Из тех ли медуз, что блокировали берега Империй?

— О, услада глаз моих! О, неужели? Ты на самом деле тот самый Анвар? Дорогой, он присоединился к нам? Как мило!

Это пропела подплывшая к генералу крутобедрая дамочка в красном полубикини. Невероятного размера молочные железы, на твердом лице крепкий слой косметики. Я поразился любовному вкусу генерала. Анвар ее не услышал и не заметил. Гражданский иерарх строго спросил:

— Ты вступишь в наш оперотряд? Нет? Ты же из нас! И не забывай, Сурия дала тебе все, что ты имеешь. Вспомни, блудный сын! Поселиться в Энингии, расстаться с немощью и сединами…

Я не видел глаз Анвара, но голос пронизан презрением:

— Что вам мои слова? Лучше напомню послание через брата Исайю…

«Так вы говорите: «мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор; когда всепоражающий бич будет проходить, он не дойдет до нас, — потому что ложь сделали мы убежищем для себя, и обманом прикроем себя».

Наступила пауза. Донесся шум реки, бьющей о камень. Откуда они взяли на высокогорье реку? Туман, окантовывающий виденье, посверкивает цветными блестками. Пейзаж позади беседующих прикрывает голубоватый, еле заметный флер. Подобное видел с Анваром в кинотеатре Нижне-Румска. Старый фильм-сказка, снятый на целлулоидной пленке… Смотрели из окошка киноаппаратной; киномехаником работал Саша Воевода. И неожиданно сердце мое, которое то ли на Лунной Базе, то ли в этих полудиких горах, сжимается. Остро захотелось встречи. Но я ведь Наир, не Валерий!

Трое переминаются, бледнеют и краснеют. Они видят радужную ауру Анвара и поражены, тщетно пытаясь это скрыть. Белая накидка, без следа дорожной пыли, слегка колеблется ветерком. Анвар продолжает цитировать пророка, глаза дамы в кусочках красного наполняются слезами страха.

«И поставлю суд мерилом и правду весами; и градом истребится убежище лжи, и воды потопят место укрывательства.

И союз ваш со смертью рушится, и договор ваш с преисподнею не устоит. Когда пойдет всепоражающий бич, вы будете попраны. Как скоро он пойдет, схватит вас, ходить же будет каждое утро, день и ночь, и один слух о нем будет внушать ужас.

Слишком коротка будет постель, чтобы протянуться, слишком узко одеяло, чтобы завернуться в него.

Вы беременны сеном, разродитесь соломою; дыхание ваше — огонь, который пожрет вас.

И будут народы, как горящая известь, как срубленный терновник, будут сожжены в огне».

Анвар закончил говорить и поднял обе руки так, что они простерлись крыльями над головами беглецов-иерархов.

Трансляция оборвалась.

Оперативный отряд «Чандра» безмолвствует. Информаторий после сеанса проникновения смотрится неуютно. Скучные стеллажи, на них ненужные экспонаты. Музей-библиотека… Как надоело здесь. Хочется на Землю. Там можно делать нужные дела. Каково быть айлом, еще неизвестно.

— Мы побывали на месте прорыва в Ард Ману. Система не может точно определить его координаты. Что скажете?

Атхар спросил, смотря на Георэма. Тот поворошил пламя бороды, хмыкнул. И неуверенно заговорил:

— Оказалось, рассмотрение всего одной жизни… Вначале я склонялся к… Зависть, жадность и все такое привели к концу цивилизации. Так я думал. Но теперь… Они всего лишь симптомы болезни. Суть — в отклонении. В независимости от Высшей Инстанции. Но это… Меня интересует внутреннее состояние Анвара. Чем оно отличается от обычного? Он легко преодолел сопротивление Системы. Как? Почему таких мало? Наир…