Валерий Сабитов - Империя-Амаравелла

— Очень важно… Сегодня тебе предстоит согласиться на изменения… Или отказаться. Ты идешь к месту земного конца. Манит запах гор, в которых однажды побывал. Не торопишься?

Я нахмурился. Он знает… До гор тех далеко. Многое можно успеть. Но зачем откладывать? Рассказал о происшествии с Пророком, за которым прибыл ангел смерти. В те времена ангелы приходили в явном облике. Пророк не согласился с уходом из жизни, в знак протеста выбив ангелу глаз. Ангел вернулся к Господу, не зная, как быть. Творец вернул ему утраченное и отправил обратно с новым наказом. И сказал ангел Пророку:

— Тебе позволено продлить земное бытие. Накрой ладонью шкуру быка. И сочти шерстинки под ладонью. Сколько их будет, столько лет прибавится.

Крепко задумался Пророк. И спросил:

— Но ты все равно явишься за мной?

Выслушав ответ, известный ему, заявил:

— Нет! Забирай меня сейчас…

Атхар покачал головой, ничего не сказал. А я добавил:

— Кто есть Пророк, а кто я — муравей пустыни?

Радуга кругом Атхара запульсировала, алый край побагровел. И сказал он, понизив тон:

— Выслушай…

И нарисовал словами картину, рядом с которой все мои, созданные ночным воображением — опыты дилетанта в сравнении с свершением гения. Ард Айлийюн, народ айлов… Ила-Аджала, Азарфэйр… Темный дух, преследующий айлов и Нура… Оперативный отряд, идущий через Ард Ману… И оперативный отряд на Лунной Базе «Чандра».

Не все он рассказал, но достаточно, чтоб я ощутил несовершенство свое и малознание.

— Я не буду просить ни о чем, — завершил рассказ Атхар, — Но направлю к тебе Наира… Ты его называешь двойником, что почти верно. Не уходи с этого камня…

Встреча с Наиром превратилась в видеоконференцию. Добраться зрением до Лунной Базы — это так просто. Ведь я с детства держу близкий контакт с Луной. А после — проникновение за пределы текущего времени. Крепкий разговор с сильными мира сего…

Атхар умница, не сразу обрушил на меня все при встрече. Дал время собраться, подумать. Встретить самого себя в ином воплощении — штука из ряда вон!

Какой насыщенный получился день! Но разве я не был готов? Элита Объединенной Империи готовится к бегству. Они бросили свои народы, отреклись от возложенной ноши. Забыли — за все придется платить. Дважды ответить — на Земле и Небесах. Человечество продлится и наложит на их имена клеймо проклятия.

И до Атхара знал: могу многое из того, что в народе считается чудесами. Я не стремился к ним. Не в этом смысл. Оказывается, моя аура сравнима с атхаровской. Становится интереснее… Меняю направление пути. Мое второе Я пребывает недалеко. Астронавты могли с ним встретиться. Есть еще Я на планете Ила-Аджала. Там меня зовут Нур.

Атхару с его оперативным отрядом неизвестно — у меня есть еще одно Я. То, что в центре сердца живет. Не его ли айлы называют Роух? Птица Роух, являющаяся бриллиантом с Небес… Во мне живет божественная птица…

В Лунном отряде появился любопытный новичок, Сандр. Не стал о нем расспрашивать. Но давняя печаль с этим известием покинула меня.

Недавно приснился Саша Воевода. Ничего серого или мрачного. Подтверждение… Проснулся в оазисе с такой легкостью…

Предвестия сопровождают с юности. Однажды увидел растущую пшеницу иным зрением. С высоты холма, замерев у велосипеда. Стебель ее вовсе не сухой и бледно-желтый, а зелен и полон жизни. Поле пшеницы как бы парит над почвой. А у земли обретает насыщенный коричневый оттенок. Необычное зрелище.

В те годы угол зрения менялся на горизонт понимания. И сегодня я не настолько дерзок, чтобы утверждать: обрел независимость от бренного. Прошлое пока не ушло. Через него меня поворачивает в Царство Сабейское, где состоится Схватка.

По цифрам я старше всех, кого знал. Люди ушли, а я многим не воздал добром за добро. Здесь один из крючков, цепляющий ленту жизни. Документальный фильм разворачивается в памяти, не раскрашенный самооправданиями и самомнением.

Вздымаю ногами песчаную пыль, а вместе с ней поднимаются кадр за кадром.

В восьмилетке я дважды уходил из дома. Чтобы узнать, — есть отношения без расчета-корысти, без активной глупости. Лет через десять встретил двоих одноклассников в роли преподавателей профтехучилища в Нижне-Румске. Одного из них помню лучшим лыжником школы, красивым, стройным… Иностранная пуля на границе разорвала спортсмену легкое. Его комиссовали без орденов и перспектив. Военные корреспонденты прошли стороной. Второй, семья которого приютила меня, согнулся под тяжестью крайнестанского быта.

Мы соприкоснулись в кабинете Воеводы, тогда заместителя директора заводского ПТУ. Он пригласил их на воспитательную беседу за упущения в работе, в моем присутствии. Что я сделал? Сказал привет, пожал руки, сообщил Саше, что учился с ними. Они и лиц не подняли, в глаза не посмотрели. На том и кончилось. А мог бы озадачить Сашу поручением, куда бы он делся.

Можно оправдываться тем, что Империи требуются профессионалы, а не праведники. Пустые слова… Хоть в чьей-то судьбе принял участие, так чтобы справа? Больше символами занимался, во внешнем смыслы искал.

Саша рассмеялся, увидев чуть скошенную звездочку на капитанском погоне.

— Ну-у, Валера! Станешь полковником, будешь звезды на погонах химическим карандашом рисовать…

Я пошел дальше — рисовал красные пентаграммы в обмен на часы личной свободы, которые использовал против себя, и не на пользу другим.

С другом-соседом детства Михой встречался почти каждый приезд в Нижне-Румск. Наглядный получился образец осуществления жизненных установок. Женился на девице из деревни, где работал киномехаником. Закончил заводское училище, стал мастером на заводе, как и отец. Трое детей, комната с кухней в двухэтажном бараке. Жена — пес цепной. Для воспитания выбрасывала на лестничную площадку чемоданы с его вещами и кричала, чтобы не возвращался таким или без… Отец и мать Михи внуков не признали ввиду их генетической разноцветности. Потомство: блондинка яркая, чернокожий и совсем цветной — в обоих родах и намека нет на такое разнообразие. Город портовый, мать Михи быстро разобралась. Такое вот счастье выковал себе из материала судьбы соратник детских лет. Любовъ, асисяй…

Смотрел я на него в тот момент воспитательный. Жена мужа из квартиры выставила, меня солдафоном обозвала. Его полуузкие, как у знаменитого актера Коламбийской Федерации, глаза слезами наполнились. А улыбка все та же, с приятной иронией. Смотрел и видел: не нравится ему происходящее, но другого ничего не желает, сроднился. Понимал я, но и словом не помог.

Квартирно-барачный вкупе с женским вопросы свернули со звездной дороги стольких… У меня они в приоритете не значились, что и спасло. Но ударов с этих флангов получил достаточно. Как и от суперборьбы эгоизмов.