Валерий Сабитов - Империя-Амаравелла

Теперь о тактике наших действий. Вы многому научились на Базе. Теперь поняли, что не зря обретали навыки и умения в Центре Боевой подготовки, в спортивном секторе. Они останутся в вашем едином айловском воплощении. Три жизни станут одной. Но отдельных трех и не было. Поймем когда-нибудь. Я не смогу вами командовать в точке Прорыва. По нескольким причинам… Наилучшая кандидатура на роль командира оперативного отряда — Сандр. Без командира нельзя. Но Сандр уйдет вперед, у него отдельная цель. Он — на острие направления главного удара. А если не Сандр, то кто?

И тут, к моему великому удивлению, отряд дружно высказался вслух — все разом произнесли:

— Наир!

Атхар улыбнулся мне и продолжил:

— Да! Командиром назначаю Наира. По общему выбору. Князь Дзульма к нему особо неравнодушен. Берегите командира… Я не смогу подстраховать, как здесь. Все мысли о пребывании в гиперреальности или чьем-то сне отбросьте. Вы реальны не меньше, чем люди Земли. Скорее, больше. Оставшиеся часы, — да, часы, — посвятите прямому контакту с самими собой на Земле. Подготовьтесь к переменам и там.

«Какое небо голубое», — как в детской сказке. Оно такое надо мной на всем пути. Странников ни попутных, ни встречных. Раз в несколько дней возникают оазисы. Пополняю дорожные припасы, отдыхаю, обмениваюсь словами и ощущениями. В оазисах остались те, кому некуда уйти: беспомощные, то есть лучшие. Небо безоблачное, но за северным горизонтом шумят грозы. Иногда догоняет освежающая прохлада озоновых волн.

Территория Откровения преобразуется. Тысяч пять лет назад на ней дышала зелень, звенели ручьи, не пересыхали колодцы. Прошлое возвращается. А в иных местах планеты обезвоживание и опустынивание.

Полуденная сиеста необходима. Останавливаюсь там, где нахожу малейший признак жизни. Пусть пучок серой травки или колючий кустик. Сажусь рядом на песок, смешанный с каменным сколом. Накрываю ладонью сухое спящее растение, настраиваюсь. И ощущаю пульсацию. Пробуждаются корни в предвкушении дождя. Опережаю грозовые ливни на один ночной переход.

Известия по пустыне разносятся скорее, чем в электрифицированных мегаполисах. В оазисах меня встречают как вестника преображения. Словно я управляю северным ветром новой жизни по имени Шималь.

Ночь — интригующее время. Ложусь на спину, рассматриваю небо. Фиолетовую бесконечность, пронизанную цветными искрами. Она преодолима, завораживающая бездонность. Ни физик, ни философ не справятся с этим парадоксом. Небо землян, марсиан или обитателей планет у звезд Стрельца — одна и та же материя. То есть небо — та же земля. Небо каждой планеты отличается цветом, составом молекул. Вариации…

Небеса — иное, их не достать ни глазами, ни приборами. Но возможно ощутить внутри себя. Я смотрю на ночное небо планеты и пытаюсь проникнуть в Небеса, заглядывая в себя через материальную бесконечность.

Исполнена давняя мечта — паломничество к Храму, основанному Первочеловеком. Оттуда я пошел налегке. Весь груз умещается в дорожной суме. Лишнее не плечи тянет, оно внутри прячется. Пусть и не осталось привязанностей к тому, чем жил. Признак отрешенности не белая борода, а радостная готовность к любому исходу. Дается она Свыше, из-за пределов семи Небес. А среди звезд никто надо мной не властен и в малейшем. Не на себя полагаюсь — эра самонадеянности завершилась. Достаточно пережитого, со всеми наслаждениями да испытаниями. Они оставили отпечатки, но не тяготит уже этот опыт.

Впереди поднялся тугой вихрь песка и пыли. Шалит шайтан, тяжким злом играет. Но не приблизится ко мне. Многомерен внешний мир человека — рядом обитает столько разных существ, а он не замечает. Разумом и собственный мирок не объять. Спросить кружащего в танце джинна, сколько мне лет? Он ответит, а я забыл… Цифры не волнуют кровь.

Всевышний наполнил путь спокойствием и уверенностью. Все, что имею — от Него. Он дал, я принял. И никто не отнимет принятое: ни враг, ни ржавчина, ни старость.

Ночные звезды обостряют понимание собственной ничтожности. Я — почти никто. Народ любит ставить печати святости-праведничества. Но разве воспаришь от земли голосованием? Не принимаю…

Воображение другим занято. Уподобляюсь иногда художникам группы «Амаравелла», рисую мысленно миры невиданные. Один из способов самопознания, проникновения за пределы неизвестной Вселенной.

Из некоторых нарисованных фантазией картин-миров смотрит Тьма. Рубиновые пентаграммы глаз пытаются заглянуть в душу мне. Я переменил имя Тьмы. Вначале Нечто стало Некто. Затем я присвоил ему имя Никто. Для меня он значит именно столько. Люди дали ему много наименований, но нет у него имени собственного. А у меня два имени. Одно — внутреннее, зазведное. Другое — земное, манифестационное.

Не потерял Никто надежду. Рассчитывает, что последнее одиночество сломит меня. Нет у него разума. Одиночество не страдание, а великий дар.

Этим утром пробудила не заря, а приблизившийся грозовой фронт. Ритм сдвинулся, сегодня что-то произойдет. Готов ли я? Несколько дней назад путь пересек странник. Исключительное событие. Мы примерно одного возраста. И одного рода-племени. Между нами близкое родство, но не понимаю, какое. Спрашивать — неправильно. Знание придет. Мы с ним еще встретимся. И не раз.

К полудню я прошел заметно меньше, чем накануне. Тормозило предвкушение встречи. Присел на удобный камень. Воздух свеж, словно рядом тень оазиса. Предчувствие не обмануло. И я не удержал улыбки — мне о нем кое-что известно.

— Мир тебе, Атхар!

— И тебе мир, Анвар, — ответил он тем же.

Странно он смотрит: как отец на сына. Такое сразу чувствуешь. Бороды у него нет, но морщин побольше.

— Присядь! — приглашаю я, — Кресло для двоих. Я ждал тебя. Но не так скоро.

Понимаю: впереди нечто серьезное. Атхар прибыл помочь настроиться. Он оттуда, куда нет тропинок. И в нем больше мудрости, чем в любом из встреченных мной за всю жизнь. Тот, кого я считал двойником, и явился недавно, — из группы подопечных Атхару. Высока его ответственность.

Мы помолчали, наблюдая за отсветами молний на севере. Гром докатывается мягкими волнами, укладываясь у ног неровным ковром.

— Да… Время сжимается. Пришла пора крупных решений и дел. Я не успеваю…

Он не успевает? Не верю. Он устал. Ему бы по песочку горячему недельку побродить. Атхар немного волнуется, подбирает слова. Не успел подготовиться к разговору — это да.