Гораций Голд - У финишной черты

Клокер почувствовал раздражение, нервно ожидая чего-то конкретного, а не пустой болтовни.

— Вы спросите, почему я говорю «вашей», а не «нашей»? — спросил доктор Хардинг. — Потому что, друзья мои, мистер Кэлхун и я — мы оба — не с вашей планеты, и даже не из Солнечной системы. Не волнуйтесь, пожалуйста! — призвал он, подняв руки, когда толпа недоуменно загудела. — Наши имена вовсе не Кэлхун и не Хардинг. Мы назвались так лишь потому, что наши собственные имена настолько чужеродны для вас, что мы даже не способны воспроизвести их на вашем языке. И выглядим мы совсем не так, как вы нас видите сейчас, в облике обычных людей, кем мы, конечно, не являемся. Наш истинный облик… э-э-э… скажем так, недоступен для человеческих глаз.

ДА ВЫ ЧТО! — без почтения подумал Клокер. Может быть, стоит перейти к делу…

— Я не думаю, что сейчас время для подробных объяснений, — поспешил объявить доктор Хардинг, предвосхищая возможные вопросы. — Мы — обитатели планеты, находящейся в 10000 световых лет от Земли. Вы можете быть уверены в нашем бескорыстии и дружелюбии. Вы спросите, как мы преодолели такое огромное расстояние? Правда в том, что мы «не здесь». И вы тоже. То, что вы можете назвать словом «здесь», является проекцией мысли, гипотетической точкой в пространстве, местом, которое существует только за счет ментальной силы. И мы, и вы — не более чем телепатические образы. На самом деле наши тела находятся на наших собственных планетах.

— Все это очень запутанно, — пожаловался человек, похожий на банкира. — Вы хоть понимаете, к чему он клонит?

— Пока нет, — ответил Клокер и добавил, с долей цинизма: — Наверное, хочет всучить нам подарки к Рождеству.

Человек, похожий на банкира, метнул на Клокера презрительный взгляд и отодвинулся. Клокер пожал плечами. Его больше беспокоило странное отсутствие усталости, а еще нежелание стоять и слушать скучную лекцию. Где-то в глубине души ему хотелось все бросить и кинуться на поиски Зельды, чему мешал этот ненужный доклад. Однако владевшие им эмоции были не настолько сильны, чтобы повлиять на его решимость.

Поэтому он продолжал стоять и, постепенно теряя терпение, слушать доктора Хардинга.

— Наша цивилизация значительно старше вашей. В течение многих ваших столетий мы исследовали Вселенную. И физически, и телепатически. Так мы обнаружили вашу планету. Мы пытались установить контакт, но возникли серьезные трудности. Это было во время вашего Средневековья, и я с горечью должен признать, что те люди, с которыми мы вступили в контакт, по большей части были сожжены на кострах инквизиции. — Он с сожалением покачал головой. — Хотя ваша цивилизация с тех пор намного продвинулась вперед, контакт до сих пор все еще затруднен. Ему в равной степени препятствуют ложные знания и невежество. Вы поймете, в какой-то момент, почему это очень печально.

— Вот оно, — сказал Клокер тем, кто стоял рядом. — Он готов, наконец, показать свое жало.

— Побойтесь бога, разве можно говорить так о достойном, приличном джентльмене! — возмутилась женщина в халате.

— Даже слепой бы заметил, что он говорит искренне, — согласился с ней портной. — Подумать только, я участвую в глобальном эксперименте! Вот Молли удивится, когда узнает.

— Она не узнает. Держу пари, что она больше удивлена прямо в эту минуту, — заверил его Клокер.

— Человеческое тело — невероятно сложный организм, — говорил доктор Хардинг. Его голос остановил перебранку, и соседи Клокера вновь повернули к трибуне свои заинтересованные лица. — Мы поняли это, когда попытались взять под контроль отдельных людей для установления контакта. Миллиарды нейронных связей, тысячи разных функций — не будет преувеличением, если я сравню наши усилия с действиями обезьяны, оказавшейся перед пультом электростанции. Под нашим руководством, к примеру, некоторые писатели создали книги, идеи в которых, к сожалению, были сильно искажены. Не более успешными были наши попытки установить контакт с художниками. Частью виной тому были помехи межзвездного пространства, но главная причина неудачи в том, что мы не могли проложить себе путь сквозь лабиринт, которым является разум и тело человека.

ТОЛПА, казалось, прониклась к оратору симпатией. Один Клокер испытывал скуку и томление, скорее желая отправиться на поиски Зельды и чувствуя, что начинает закипать. Почему он должен торчать здесь, как эти болваны?

— Я не хочу вдаваться в длинную историю наших проблем. — Доктор Хардинг улыбнулся. — Если бы мы могли посетить вашу планету лично, не было бы таких трудностей. Но 10000 световых лет — непреодолимый барьер для всего, кроме мысленных волн, которые распространяются с бесконечной скоростью. И это, как я уже говорил, очень печально, потому что человеческий род обречен.

— Обречен? — в недоумении воскликнул портной. — А как же Молли? Мои дети? Все мои клиенты?

— Ваши клиенты? — взвизгнула женщина в халате. — А как же я? Что должно произойти? Что случится?

Клокер с восхищением отметил подход доктора Хардинга. Подобную линию обычно практиковали политики, но у них не было такой же аудитории, такого контроля над зрителями, поневоле согнанных в выдуманное пространство. Неплохой старт со стороны этих галактических затейников, он принесет им космические дивиденды, независимо от того, чего они добиваются. Но Клокер решил, что это не должно отвлекать его от главной цели — заполучить Зельду.

— Я вижу, вы потрясены, — заметил доктор Хардинг. — Но разве мое заявление действительно так неожиданно для вас? Вы прекрасно знаете историю своей расы — бесконечные непрекращающиеся войны, каждая последующая все страшнее и разрушительнее. А сейчас человечество обладает властью глобального разрушения. Следующая война, безусловно, будет концом не только цивилизации, но человечества в целом, может быть, даже и всей планеты. Мы — мирная и альтруистичная цивилизация, мы могли бы помочь вам предотвратить катастрофу, но это потребовало бы нашей физической высадки на Землю, которая невозможна. Но, даже если бы она была возможна, нам попросту не хватило бы времени. Армагеддон приближается.

— Так почему же мы доставили вас сюда? — после паузы спросил сам себя доктор Хардинг. — Ответ прост. Человечество, несмотря на грубейшие ошибки и промахи, являет собой уникальный пример развития. Оно не должно исчезнуть, не оставив полного отчета о своих достижениях.

В толпе понимающе закивали. Клокер пожалел, что нельзя закурить и за сигареткой-другой обсудить услышанное с Зельдой. До болезни она отличалась трезвостью мыслей и, наверное, могла бы вставить свой комментарий.