Сергей Раджабов - Ном

– «Пока». И это я ещё самоуверенный?

– Если всё живое только и делает, что приспосабливается. Жизнь как-то… механистично, что ли, выглядит, – пробурчал Карл, едва приоткрыв хмельные глаза и поддерживая голову одной рукой. Второй он водил карандашом по бумаге. – А с другой стороны, если механизмы понять, то та вечная человеческая страсть к сотворению себе подобных силой разума может всё-таки взять и увенчаться успехом. Но скажите, друзья, вот, допустим, в какой-то момент человек возьмёт нечто неживое и заставит его вести себя как живое. Как тогда живое от неживого отличать?

– Да… Именно. Никак. Тогда оно всё живое. И назвать что-то из этого неживым было бы дискриминацией по происхождению, – заключил Даниель.

Когда Лиза и Вито пошли к себе, а Карл уснул в своём кресле, Даниель ещё долго делал пометки в блокноте, утопая в мешке под рассеянным светом карловых светильников в том углу, где раньше располагался его матрас.

Если бы тело робота не поставляло обратную связь от каждого привода, контроллеру не с чем было бы работать. Так что, нельзя считать, что интеллект робота содержится только в контроллере. Интеллект – это способность приспосабливаться, меняться в определённом направлении, в зависимости от того, что происходит вокруг. Пока что изменения касались только настроек контроллера.

Эта Лизина убеждённость, что нельзя создать живое из неживого… Чужая слепота раздражает. Если бы я мог передать ей своё ощущение, что достаточно вложить в конструкцию принципы устройства живых, и всё получится.

Я пока не увидел разницы между живым и неживым, кроме как в способности к непрерывной адаптации к среде. А что, если это вообще единственное, что их отличает? Вот такая гипотеза. Что из неё следует? Что возможно создать живое из неживого, если заставить сущность меняться под действием окружающей среды. Конечно, камень нагревается на солнце – меняется под действием окружающей среды, но это не делает его живым.

Значит, не всякое изменение – это адаптация. Изменения должны быть целенаправленными. Если бы камень был живой, а солнечный свет стремился бы нарушить его структуру, то адаптация заключалась бы в таких изменениях, которые такому воздействию либо препятствуют, если они вредные (камень отрастил бы защитный слой), либо используют такое воздействие, как растения используют свет для фотосинтеза.

Получается, в живом скрывается базовое противоречие. Любая мышь, пока она жива, стремится одновременно к двум противоречивым состояниям: стабильность (динамическая стабильность, равновесное состояние, Вито как-то назвал его «гомеостаз») и одновременно подвижность, способность меняться, подстраиваясь под изменения вокруг, то есть адаптироваться, чтобы сохранять ту самую стабильность в новых условиях. Жёсткость и гибкость одновременно. Какой-то гироскоп получается.

Если баланс этих противоречивых состояний нарушится, мышь перестанет быть живой. Например, от голода, если не приспособилась к уменьшению еды в окружающем её месте обитания. Это как гироскоп остановился бы и упал. Или от перегрева, если организм не запас достаточно воды, чтобы сработал механизм термостабилизации (представил потную мышь), или от инфекции, если иммунитет не смог или не успел выработать антитела, и так далее.

Ещё гипотеза. Всё, что происходит с мышью в её жизни – это только проявление механизмов адаптации. Тут нужно искать исключения, то есть, если в поведении живого я увижу что-то, что выходит за рамки адаптации, значит, эту гипотезу можно отбросить.

Я вижу, что адаптация живых происходит через некие механизмы (алгоритмы?). Т.е. происходят вычисления, оптимизация. Механизмы можно разделить на уровни, в зависимости от того, как они соотносятся со временем жизни.

Первый уровень касается параметров тела (генетический). У этого механизма такая особенность, что в течение жизни организм имеет тот код, который заложен в него изначально. Чтобы проверить другой код, нужно создать новый организм. Генетический алгоритм отбирает гены по одному критерию – значению целевой функции, – сумел ли организм дать потомство. Не дожил до половозрелости – вычеркнут. Не смог найти партнёра – вычеркнут. И так далее. Получается, что смерть – это просто способ сменить набор генов в популяции в процессе поиска оптимального. Но тогда зачем живым нужен страх смерти, если она такая полезная? Возможно, этот страх работает на увеличение продолжительности жизни. А то, ведь можно не успеть дать потомство.

Второй уровень – прижизненные изменения, обучение. Тело целенаправленно меняется, пока живёт. Это его способность обучаться и меняться под нагрузкой. (Растущие под нагрузкой мышцы и обучение – это одно и то же? Не знаю. Похоже, это где-то рядом, но не совсем одно и то же). Чтобы разобраться в механизмах этого уровня, хорошо бы изучить мозг. Там все алгоритмы.

Ещё гипотеза. Сознание – это обратная связь для поступающих сигналов. Направленные изменения не могут происходить без обратной связи. Из этой гипотезы следует, что всё живое обладает сознанием.

Изначальный набор параметров тела и изменения в течение жизни (то, что происходит на первом и втором уровнях), порождают личность. Получается, каждое живое существо – это личность! Самый мелкий червяк со своей историей, опытом… какой у червяка может быть опыт?… а, ну, от птицы увернулся, заработал шрамы, считай, яркая личность. Я бы всё-таки имел ввиду больше историю изменений в нервной системе, но, учитывая, что ткани червя поставляют информацию о своём состоянии в нервный центр, то, наверное, шрамы тоже считаются. А, если, например, организм потеряет конечность, это же не может не отразиться на настройках нервного центра (что и происходило с контроллером робопаука).

Третий уровень. В него помещается результат прижизненного обучения особей, их память и переработанный опыт, чтобы сохранить его для других. Чтобы другие могли сэкономить, взяв готовый результат чужих усилий. Это культура, ноосфера, как ни назови. Этот уровень существует во времени большей протяжённости, чем время жизни каждой особи. Когда лисица, волчица или кто-то другой учит детёнышей охотиться, и так происходит каждое поколение. Когда дельфины или луговые собачки не изобретают язык заново с каждым поколением, а передают его дальше. Пока жизненные циклы в популяции перекрывают друг друга, этот механизм возможен. Ну, или используется хранилище опыта на материальных носителях, доступное органам чувств.

Даниель потянулся, отложил блокнот и ощутил такой покой и завершённость, что, казалось, находился в той точке равновесия, вокруг которой вращается и пульсирует весь мир.