Аркадий Грищенко - Холодный мир Широхан. Фантастические рассказы и повести

– Рад вашему звонку, – ровно ответил Гурский, уже достаточно согревшийся в одежде. – Я уж собрался с дежурной машиной по городу вас искать! Вы меня в коридоре поймали…

– Зачем же такие жертвы, дорогой капитан? – с иронией в голосе промурлыкала Вика. – Ну, пропала и ладно! Вам меня стало бы жалко, да?

Гурский стоял в коридоре в рабочей форме и не мог сообразить, что ответить.

– Извините за мою игривость! – посерьёзнел Викин голос. – Я больше не буду вас отвлекать, видимо, это лишнее… – и она прервала разговор.

Гурский сначала кинулся искать номер телефона Лысковых, потому что считал, что нужно как-то объясниться. Потом махнул рукой, подумав, что такая красотка всё равно не для него. Даже, если события происходят перед Уральским хребтом под Пермью.

Воскресенье началось для капитана как-то вяло. Ему ничего не хотелось делать, активность упала до нуля. Он утром позвонил дежурному, узнал новости и сообщил, что сегодня не сможет заглянуть в отдел.

– Если что, по мобильнику найдёте.

– Владимир Васильевич! – заинтересованно уточнил дежурный. – А это правда, что наша Вика заикаться от пришельцев перестала?

– Во-первых, не Вика, а младший лейтенант Лыскова Виктория Ивановна! – отчитал дежурного Гурский. – А во-вторых, узнаете всё завтра. Уяснили?

– Так точно! – Дежурный испуганно положил трубку.

Ближе к полдню Гурский позволил себе сделать два звонка в столицу. Сначала он позвонил начальнику Главного Управления МВД:

– Здравия желаю, Александр Иванович! Гурский беспокоит, есть возможность меня выслушать? Дело не терпит отлагательств…

– Володя! Ты мне, как сын родной! Как я могу тебе отказать? Рассказывай, но помни, что в Перми появился недовольный тобой человек, Чечёткин такой. Знаешь его?

– Знаю этого алкаша! – отмахнулся Гурский. – Но мне о своих делах рассказать нужно! Главное, чтобы вы меня поняли: у меня наступило разочарование насчёт этих аномальных явлений – тарелок пришельцев и другой ерунды. Есть они или их нет – теперь мне всё равно! Поэтому прошусь обратно в Москву на любую должность! Хоть простым участковым! Поможете, Александр Иванович?

– Завтра и решим! – согласился высокий человек из столицы. – Ты, главное, не волнуйся так. Вчера Марию Львовну, мать твою, видел, о тебе спрашивала. Долго ты ей не звонишь, а она не решается побеспокоить. Вдруг, говорит, он в это время бандитов ловит! Так у тебя больше ничего нового нет? Тогда – до свидания…

– До свидания… – запоздало проговорил Гурский в замолкнувшую трубку.

Затем он нарушил покой своего давнего друга Драгунского. Тот, правда, долго не отвечал, только через полчаса отозвался:

– Володька! Сколько лет, сколько зим! Как это ты обо мне вспомнил? Наверное, решил за грибами в Подмосковье пригласить, на дачу свою…

– Не до грибов мне, Серёжа! – печально сказал Гурский. – Я временно направлен в Пермь, в районный городок Берёзки. И тут одно непростое дело раскручиваю, кое-что у тебя выяснить хотел. Поможешь?

– Что за дело? Рассказывай…

– Девушка до двадцати трёх лет заикалась, причём при волнении заикалась сильнее. Короче, она в моём отделе работает! И вот сегодня брали мы одного серьёзного преступника, дело было сложное. Лучше бы я её на эту операцию не брал…

– Да что случилось-то?

– Испугалась она очень по ходу дела…

– И теперь совсем заишной стала? Не знаешь, что её родителям сказать? – стал строить догадки Драгунский.

– Вот как раз наоборот, Сергей! Она от этой встряски заикаться совсем перестала!

– Ну, и в чём вопрос? Это же замечательно, такое тоже бывает – лечение от обратного!

– Значит, бывает, – вздохнул Гурский, – а мне как-то не поверилось…

Драгунский немного помолчал, а затем догадливо так спросил:

– Вова! По-честному, между нами – ты в неё втюрился?

Капитан сразу сообразил, что про заишную девицу из Берёзок в столице будут скоро знать все его друзья и знакомые, поэтому он резко оборвал разговор:

– Серёжа! Ты всё серьёзное в шутку переводишь! Пока… – и положил трубку.

Затем подумал немного и позвонил в третий раз:

– Мам! Здравствуй! Извини, что долго не мог звякнуть, работы здесь навалилось пропасть, одно тухлое дело за другим! Начальство недовольно. Но в целом, всё хорошо, надеюсь, что скоро с тобой увидимся.

– Володенька, что-то голос у тебя невесёлый. Толи работа такая тяжёлая, толи… Ты, сынок, там случайно не влюбился?

«Ну вот, и мама тоже…» – подумал Гурский и неуверенно ответил:

– Нет, наверное. Пока, мам!

В понедельник первый, кто посетил с утра капитана в кабинете, была Лыскова:

– Я вас приветствую, капитан! – не по-уставному начала она речь. – У меня две новости. С сегодняшнего дня моя фамилия Любимова, документы все оформила. Надеюсь, что вы тоже рады… И ещё: я подала рапорт, всё уладила с областью и ухожу со службы. Работаю здесь последний день. Теперь меня в Берёзках ничего не держит, сегодня прилетает режиссер Вольский, хочет забрать меня на съёмку сериала, он давно об этом мечтал. Ему мешал только мой недостаток.

Видя, что у Гурского нет слов, младший лейтенант спросила:

– Я могу идти?

И Гурский не смог сказать ничего другого, кроме короткого:

– Да, конечно…

Ему показалось, что Виктория не очень уверенно повернулась и довольно медленно пошла к выходу из кабинета. Выходя, она обернулась и взглянула на капитана, её глаза показались ему мокрыми. А, может, ему просто очень захотелось, чтобы они были мокрыми…

Гурский вызвал Колобова:

– Николай Николаевич! Вы от Яицкого, наверное, знаете, что с нами случилось на той стороне Сылвы? Честно сказать, я потрясён, мне требуется короткий отдых. Я буду в своём номере в гостинице. Чуть что – вызовете меня!

– Слушаюсь! – ответил Колобов и даже, кажется, каблуками щёлкнул. Они вместе вышли из кабинета, и Колобов проводил Гурского к выходу.

Может быть от позавчерашней водки, или ещё от чего, но у Гурского разболелась голова. Он не думал, что в таком небольшом городе у него возникнут неразрешимые проблемы. Раньше подобных проблем он не испытывал. Он медленно перешёл через улицу и скрылся от посторонних взглядов в гостинице. В номере он переоделся в спортивный костюм и лёг на койку, вновь скрипнувшую своими предательскими пружинами. Он лежал и старался ни о чём не думать. Но не получалось. Оба окна его номера были обращены в другую от Управления сторону, что дополнительно доставляло определённый дискомфорт. Гурский встал и взялся за чтение старых подшивок журналов, наложенных внизу книжного шкафа для приезжающих. Потихоньку он зачитался некоторыми рассказами, и несколько часов пролетело незаметно. Аппетит к обеденному времени не появился, и он продолжал читать. В половине шестого Гурский собрал подшивки на место и вышел на улицу. Рядом с гостиницей стоял знакомый «Жигулёнок» с хозяйкой за рулём. Ради любопытства Гурский подошёл к машине и через опущенное стекло вежливо спросил: