Петр Ингвин - Ольф. Книга первая

Опаньки. Меня отбросило назад, как ребенка от розетки. А это что за фрукт?! Из отворившейся ванной появился еще один парниша: крепкий, мускулистый, с кубиками на животе и хорошо прокачанными ягодицами. Еще бы не заметить, если на нем только это.

Логично, когда к жизнелюбивой девице из ванной выходит молодой человек. Нелогично, когда еще один молодой человек уже покряхтывает в компании вышеназванной жизнелюбивой девицы. Жизнелюбие недавней подружки я сильно недооценивал. Слухи о ней имели под собой крепкое основание. Говаривали, что Сусанна любит погорячее во всех смыслах, включая нетрадиционные. Со мной она ничего такого себе не позволяла, мы обходились стандартным набором…

Гм, а можно ли считать стандартным набором забавы со связыванием, с масками, ролевые игры в сантехника и хозяйку, в больного и медсестру, в пассажира и стюардессу, в преподавателя и студентку, в полицейского и задержанную… Пардон, сместим акценты в сторону правды: в студента и преподавательницу, в задержанного и полицейскую. Периодически игрища разбавлялись наказаниями друг друга по филейным частям, еще Сусанна любила царапаться и не возражала, если ее немного помнут и даже придушат в миг эйфории. А однажды, действительно, случился прокол с ее стороны: в особо пикантный момент ведьмины глазки пронзили меня до самого позвоночника, осведомляясь:

– А ты хотел бы попробовать лямур а ля труа?

Тогда я принял за шутку, глумливо расплывшись в довольстве:

– Кого из подруг предлагаешь в компанию?

Вместо подруг я тогда получил по шее и порцию ссадин в самых неожиданных местах.

Но вернемся в настоящее. Из гостиной пробилась осмысленная речь:

– …Завтра вечером набери…

– …Не уверен, что выберусь…

– …Обязательно!

– …Ну, как хочешь.

– …А я – да.

– …Да есть, есть у меня твой номер…

Прощаются? А если Сусанна тоже уйдет?

Голоса слышались пока с того же расстояния:

– …Да… и я…

– …Теперь пойдем…

Слова сливались, удалялись… наступила тишина.

Ясно одно – сюда сейчас не зайдут. У меня появилась отсрочка. Пока жизнелюбцы осваивали бильярдную, я нашел маленькую видеокамеру, решив заснять развлечения подставившей меня подружки. Чтобы предъявить при надобности. Хоть что-то. Пусть для такой, как Сусанна, это совсем не болезненно, но кто знает, как повернутся дела в будущем.

Не успел. Бильярдная отворилась, шаги и голоса переместились в прихожую. Уходят? Пока общее внимание отвлечено, я проскочил через коридор обратно на кухню, и камера, брошенная в приоткрытое на секунду окошко, исчезла в невидимом теле корабля. На укор души, что взял чужое, нашлось внешне приемлемое оправдание, углубляться в которое не хотелось: это же не кража, а возмещение морального ущерба. А камера у Сусанны – хорошая, мощная, и в следующий раз, если понадобится, без риска для жизни можно снимать через окно.

Подумав, я прихватил также маски для Хэллоуина – всяких скелетов, чертей, чудищ, вампиров, зомби. В одной из таких я пугал Вадима. От Сусанны не убудет, а мне эти штуки могут пригодиться.

В прихожей хлопнула входная дверь, Сусанна проследовала в спальню. Одна? Непонятно.

Я выглянул одним глазом… вторым… Наконец, в коридор вылезла вся голова. Как показало краткое следствие, слинял из логова жизнелюбия только один парнишка. Не знаю, какой остался. Настольная бронзовая пепельница поднялась в занесенной для удара руке. Теперь поговорим.

Нервы искрили, но волновался я зря: во-первых, свет оказался выключен, во-вторых, на глазах привязываемого к кровати парня красовалась повязка, в-третьих, замершая над распятым телом Сусанна даже не обернулась, мое нежданное прибытие воспринялось ей как должное.

– Передумал?

С кровати на меня пялилось второе, главное лицо Сусанны – ухмыляющееся, позевывающее, плотоядно облизывающееся.

– Молодец, что передумал, – знойно проворковала подружка, пока ее тыл в упор разглядывал меня на предмет сожрать и переварить. – Я плохо себя вела. Говорила плохие слова. Обидела бедного мальчика. Отшлепай меня.

По спине потекло. Это пот? Скорее, ливень, хотя все же пот. Липкий и противный. В голове что-то щелкнуло и перегорело. Пепельница опустилась на тумбочку. Не понимая, что делаю, я, как зомби, побрел на неодолимый зов. Колени не гнулись. Дыхание сбивалось. Проклиная все на свете, в том числе и себя, я встал к бесстыже выпяченному барьеру. Во рту пересохло.

Тыщ! Вязкая волна разнеслась по спелым формам. Совершенно не рассуждая, я начал скидывать одежду. Что я делаю… О, что я делаю!

Тыщ!!!

– Да! Да! Ух! – вторили мне умопомрачительные взвизги. Ох, Сусанна, Сусанна, я же собирался только…

«Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона, находящегося в членах моих…»

Сусанна вдруг обернулась чуточку назад, на меня, напирающего сзади. Сейчас узнает… заорет… Бежать в таком состоянии, прошу прощения за каламбур, я был не в состоянии.

Нет, в едва подсвеченной из щелей темноте она не узнала меня, просто не увидела, зато как почувствовала – давящего, сгребающего, исходящего неуклюжими попытками отворить ключом целебные подземелья. И я, не знаю как, желая и не желая, зовя и проклиная, провалился в нее, будто ногой в зыбучий песок.

– Сусанна…

– У-ууу!

Вскинутое лицо. Дрожь. Закрытые глаза. Как же незабываемо знакомо. Какое сногсшибательное дежа-вю… «И дана мне трость, подобная жезлу, и сказано: встань и измерь храм и жертвенник. А внешний двор исключи и не измеряй, ибо он отдан язычникам…» Меня трясло. Миллионы взметнувшихся воздушных шаров заполнили пространство закрывшихся глаз от края до края, в стороны и внутрь. Расплавленные мысли ожили и поскакали восторженными зайчиками. «И явилось знамение – жена, облеченная в солнце. Под ногами ее луна, и на главе венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве и кричала…» Меня выгнуло, я заорал – громко, с переходом в рык. Рык сменился воем. Вой – горловым клокотанием. Крик агонизирующего тиранозавра постепенно перешел в мычание, в утробное урчание и умер на полузвуке.

И – новый крик:

– А-а!!! Кто это?!!!

Весь мир – обалделые глаза вывернувшейся на сто восемьдесят градусов Сусанны.

Голос парня:

– Что случилось?! Развяжи!

Не завидую ему. До подружки вдруг дошло, что привязанная игрушка – единственный защитник в этой ситуации. Она сдернула с его глаз повязку.

– А-а!!! – добавилось еще одно абсолютное непонимание.

– А-а!!! – Это уже я – выскакивающий, хватающий с пола одежду и улепетывающий в направлении кухни.

Сзади, размахивая кулаками, догоняла злобная фурия. Квартира превратилась в дурдом. Топот. Вопли, как у индейцев, ступивших на тропу войны. Я удираю. Сзади меня колотит по спине разъяренная Сусанна. В проносящемся мимо зеркале видно, как бессмысленно таращившийся кавалер, наконец, понимает ситуацию, его вздувшиеся мышцы рвут шелковые путы. Кажется, вместе со спинкой кровати. Но это уже не мои проблемы.