Френк О’Доннелл - Прекрасней всех на свете

Посмотрев в криптофон и с благодарностью вспомнив совет Дагласа – отметить время в журнале, я приступил к заполнению данных. Это заняло у меня не больше пары минут и оказалось куда проще чем я думал, Догер определенно дал мне неплохие советы.

Закончив с анкетой и оглядевшись, я прошелся вдоль столов с сидевшими на них мертвыми пентаморфами. Медленно, проходя мимо каждой, я кротко всматривался в неподвижные лица, как будто пытаясь разгадать их прежний «характер». Встав напротив одной из тех, что мы нашли с Дагом, я наклонился ближе и оказавшись с ней лицом к лицу, снова посмотрел ей в глаза. На мгновение мне показалось что она испугана и сейчас заплачет от страха, ее необычный и пронзительно застывший взгляд словно хотел мне сказать об этом. Этого никак не может быть, убедил я себя. Она отключена, все индикаторы говорят именно об этом. Я никогда не видел так близко подобных роботов и пока не привык к их натуралистичной красоте и живому взгляду. Тем не менее это заставило меня сострадать, и жалеть что частички синтезированной индивидуальности вскоре умрут вместе с ними.

В этот момент открылась дверь морга. Я было обрадовался тому, что вернулся Догер или может это Даг, который почему-то до сих пор не вышел со мной на связь. Я ошибся. Это была епархиальный администратор, в красной мантии, опоясанная золотым перехватом. Низкого роста чернокожая женщина-дьяконисса, со слегка выпученными глазами удивленно посмотрела на меня из коридора, после чего решительно вошла в морг и оглядевшись по сторонам, суровым голосом произнесла:

– Ты новый практикант?

– Да, верно… – нехотя ответил я.

– И почему мне не доложили что у нас новый работник в морге? Покажи мне свой формуляр! – Нездорово перекатив на бок голову, недовольно приказала она, смотря на брошенный рядом со мной фартук Догера.

– Похоже, вы меня не правильно поняли, мэм.

– В каком это смысле?

– Я не работаю здесь. Вернее да, я стажер на фабрике, но работаю с Дагласом Хьюзом, в отделе сборщиков трупов. Сюда привез четырех пентаморфов на осмотр. Сейчас заполняю отчет и собираюсь уходить – сказал я, пытаясь прикрыть, небрежно брошенный Догером, окровавленный фартук.

– Четырех? Каким еще Хьюзом? Где этот Догер!!!? – снова оглядывая весь морг, произнесла дьяконисса с таким видом, что казалось сейчас она собирается связаться с департаментом и доложить о чем-то.

– Вышел исполнять поручение начальства… – пытаясь хоть как-то избавить этого бедолагу от неприятностей, ответил я.

– Быстро покинь помещение, тебе запрещено одному находиться здесь! И этот ненормальный прекрасно знает об этом, расхаживая неизвестно зачем по фабрике.

– Да, но мне нужно заполнить еще…

– Это приказ стажер и не перечь мне! Либо ты выносишь отсюда свои кости, немедленно, либо я приглашаю охрану и они сами отводят тебя сразу в департамент для наказания. Я прослежу, чтобы ты запомнил его надолго!

Мне не хотелось продолжать доводить эту гневную женщину. Тем более, у нее действительно был повод не оставлять меня здесь одного в отсутствии Догера. Все таки это был объект с третьей степенью информационной безопасности, а Догер как бы являлся его единственным оператором.

Ничего не поделаешь, я поправил фартук, который почти уже сполз на пол, того и глядишь упал бы через секунду и пошел к выходу. Приближаясь к дьякониссе, я почувствовал странный запах, похожий на тот, которым пахнут роботы только что сошедшие с конвейера, наверное у нее было много новых или недавно отремонтированных имплантов, которые поддерживали ее в столь преклонном возрасте. Уже подходя к открытой двери, я ощутил на спине ее презрительно-недовольный взгляд:

– Постой стажер… – остановил меня громкий, суровый голос.

– Да, ваше преподобие!? – спокойно произнес я остановившись.

– Как твое имя? – после небольшой паузы спросила она, как будто пыталась сдержаться от очередного выпада в мою сторону

– Дэвид.

– Где четыре пентаморфа, которых ты привез? Куда ты их положил?

– Там, на столе в углу, сидят и ждут Догера – посмотрев в их сторону, ответил я.

Бегло осмотрев сидящих там роботов, она снова наклонила голову, как будто бы от этого ей стало лучше их видно. Я даже услышал как хрустнула ее шея. Возможно она немного перестаралась, либо у нее барахлил какой-то костный имплант от перенапряжения в нервной системе. В любом случае я не стал бы переживать, если бы она упала прямо здесь, свернув себе шею.

– Это… это слуги нашей Богини-матери? – чуть ли не заикаясь, спросила она.

– Как и все мы, мадам…

– Хватит! Урод! Ты хоть понимаешь, что наша Мать держит их возле себя как родных сестер, а ты трогаешь их своими грязными пальцами вонючего сборщика.

– Но у меня чистые пальцы! Мадам, посмотрите сами – достав руки из карманов, я протянул их ей под нос.

Дьяконисса быстро и с презрением отвернулась от меня, от чего ее красная мантия вздулась словно красный купол, демонстрируя молчаливую вспышку гнева своей хозяйки. Затем она пошла в сторону пентаморфов, которых мы рассадили с Догером на столе.

Можешь идти выполнять свою работу. Не забудь Сказать Догеру, если его встретишь, чтобы немедленно тащился на свое место – сказала она, не поворачиваясь в мою сторону.

– Да, мадам.

Выйдя в коридор, я увидел, перед тем как закрылись двери, как дьяконисса стояла над телами пентаморфов и пристально изучала их. В голове мелькнула мысль, что она может захотеть взглянуть мой отчет оставленный в базе. В любом случае я был уверен, что невольно возбудил ее интерес и она намеревается что-то проверить. Надеюсь, Догер сможет с этим разобраться…

Когда я шел обратно к выходу из фабрики, Даглас прислал сообщение о том, что отъехал по какому-то важному делу и будет ждать меня на парковке через двадцать минут. Еще прикрепил фотографии пельменей к сообщению и несколько подбадривающих смайликов. Мне кажется, что интересные люди не хотят никому доказывать свою уникальность, а скорее наоборот, стараются ее никому не демонстрировать, раскрываясь только при личном общении. Даглас был именно такой. С виду неприветливый, чопорный и даже склонный к агрессии, но при ближайшем рассмотрении, его своего рода добродушная открытость, делала отношения к Дагласу чрезвычайно легкими и приятными. Пожалуй, это было его главным отличием от большинства современных людей, склонных импульсивно и сиюминутно, проявлять в своей внешности и поведении последние остатки индивидуальности.

Я поймал себя на мысли, что торопиться сейчас некуда и мне тут же захотелось пройтись по фабрике и осмотреться.

Гуляя по длинным коридорам, я старался не замечать никого вокруг. В голову снова лезли мысли об отце. Должен признаться, я добровольно пускал их в себя именно здесь, в этих мрачных коридорах пусть и не церкви, но все же ее части. Мы никогда не были с ним близки, как бы мне этого не хотелось и как бы он не убеждал себя в обратном. Человеку было уже далеко за пятьдесят, но он непреклонно не желал видеть, что его сын давно перерос его убеждения. В наших жилах текла одна кровь и именно здесь я ощутил, как мне от этого больно.