Александра Пугачевская - Зоя

«Да зачем мне этот Париж? Да и вообще, ради каких-то шмоток жизнью рисковать?» И к концу дня Зоя решила: скажет Жене о том, что передумала и не будет пытаться снова переместиться в свою другую жизнь или параллельное измерение.

После того как Власов подошел к ней перед школой, Зоя никак не могла перестать о нём думать. Раньше он был источником неприятностей, хулиганом и негодяем, от которого можно было ожидать только гадости. Но теперь Власов казался ей неординарной личностью. Они учились вместе с первого класса, но только сейчас Зоя стала понимать, что совсем не знает Егора. А он, оказывается, знал про клиническую смерть. «Надо же, ведь, значит, он не только о хоккее думает!» – восхищалась Зоя. Его слова приобрели глубинный смысл. Зоя стала выискивать Власова в классе. Он уже второй день не дразнил её и не выкрикивал обидное прозвище. И Зоя поняла, что скучает по тому вниманию, которое ей оказывал Власов. Она так привыкла к его выкрикам, к тому, что он постоянно держал её под прицелом, что без этого девочке показалось, будто не хватает чего-то важного. На уроке географии Зоя даже вытащила очки и надела их, надеясь, что Власов не выдержит и нарушит перемирие. Ведь он с таким вожделением кричал про мартышку и очки. Зоя просидела в очках до конца урока, но Власов так и не отреагировал. Он только раз кинул на Зою косой взгляд, но промолчал. Подходить к Власову первой Зоя не хотела. Её останавливала его дружба с двумя Катями и Галей.

Больше всех Зоя не любила Катю Некрасову. Зоя никогда не призналась бы, что избегает этой девочки потому, что боится её. Катя Некрасова была высокого роста, с длинной русой косой, и походка у неё была уверенная. Если бы у класса спросили, кто их лидер, они наверняка указали бы на Некрасову. Держалась она прямо и смотрела на мир твёрдо. А ещё у Кати Некрасовой были небольшие глаза, которые разрезом напоминали глаза Раисы Максимовны Горбачёвой. И вообще, Некрасова была похожа на жену Горбачёва в молодости. Каждый раз, когда Зоя видела фотографию лидера СССР с женой, то вздрагивала, сразу вспоминая Некрасову. Она думала, что и Некрасова, конечно же, выйдет замуж за какого-нибудь великого человека и будет такой же успешной и красивой первой леди. А собственное будущее Зое таким безоблачным не казалось.

К концу дня Зоя снова передумала перемещаться в Париж. Девочка успокоилась, приняв это решение. Риск, связанный с непонятным ей путешествием, схемы Куликова – всё казалось слишком страшным, туманным и совершенно ненужным. Она хорошо отвечала на вопросы учителей, мило поболтала с Алиной Кац, и они даже договорились вместе пойти в кино в воскресенье. А про Куликова и его предложение Зоя почти забыла.

В пятницу Зоя пришла в школу с намерением найти Куликова и заранее его предупредить – они не будут планировать перемещение в Париж. Она даже хотела ему посоветовать уничтожить схемы, чтобы никто не догадался об их планах, но потом решила, что это будет уже слишком. «Раз уж он всё нарисовал, пусть и дальше делает, может быть, какое-нибудь открытие совершит». Она немного жалела, что так и не увидит Эйфелеву башню и не привезет из Парижа такой необходимый бюстгальтер нужного размера, но в остальном Зоя решила, что игра не стоит свеч.

Зоя была в хорошем расположении духа. Была уже пятница, она успела сделать все уроки, и скоро можно будет отдохнуть от школы и всех дел. Зоя радостно поздоровалась с Алиной Кац, как вдруг за спиной они услышали шушуканье. Зоя и Алина привыкли к тому, что если что-то в классе происходит, ничего хорошего это обычно не предвещает. Либо кто-то будет их дразнить, либо травить, или Власов что-то придумал и пытается весь класс уговорить на какую-нибудь гадость. Не сговариваясь, Алина и Зоя сделали вид, что не слышат и не обернулись. Но шушуканье переросло в восхищённые возгласы и хлопанье ладошами. Потом они услышали голос Гали: «Ой, покажи! Ой, ну надо же!» Катя Нагорская тихо попросила: «А мне можно? Один разочек? Только подержать?» Зоя и Алина уже не могли дальше игнорировать происходящее. Они обернулись – Катя Некрасова держала в руках пенал. Он был совершенно новый, ярко-оранжевый, и на нем был нарисован ярко-синий человечек с чепчиком. А потом Некрасова достала из пенала фломастеры. Целый набор шикарных фломастеров. Все ахнули. Но и это было ещё не всё. В пенале оказались ещё и пять ластиков. Таких же шикарных, с маленьким синим человечком. И когда весь класс уже изнемогал от восторга, Некрасова вытащила стопку вкладышей. На них тоже был нарисован маленький синий гномик.

– Вот. Папа вчера из Сирии притащил.

– Из Сирии? – не сдержалась Катя Нагорская.

– Да, он там в командировке был. По работе, – уточнила Некрасова. Она аккуратно раскладывала фломастеры на парте. Потом положила вкладыши и наконец водрузила пенал в центре этого пространства.

– Ой, Кать, а можно мне потрогать? – попросила Галя Гаврилова.

– Конечно, только потом на место положи, – приказала Некрасова. Галя осторожно, двумя пальцами, взяла пенал. Она аккуратно его повернула, покрутила и восхищенно сказала: «Ну вообще! Зыкинско!»

Потом пенал взяла Катя Нагорская, покрутила его и тоже восхищённо вскрикнула: «Как классно!»

Потом пенал схватил кто-то ещё, и снова послышались восторженные отзывы: «Ой, какой хорошенький! Просто прелесть», «Ой! Везука!» И Зоя на минуту поддалась всеобщему восторгу. Она не сдержалась – ей тоже захотелось потрогать красивый пенал и ближе рассмотреть синенького человечка. Зоя потянулась к пеналу и уже почти взяла его в руки, как вдруг услышала вопль Нагорской:

– Катюш, Зоопарк твой пенал лапает!

– Ой, отнимите у неё, она же своими обезьяньими лапами его испачкает! – крикнула Галя Гаврилова.

Кто-то оттолкнул Зою, выдернул у неё из рук пенал, а кто-то больно пихнул её в бок локтем.

– А ну вали отсюда, Зоопарк! – сказала тоном королевы уже сама Некрасова, чья свита сделала за неё грязную работу.

Зоя привыкла к травле, обычно не обращала внимания на обидные замечания и умела останавливать слёзы. Показывать обидчикам свою слабину было бы непростительным. Но тут ей стало так себя жалко, унижение было таким явным, что она не сдержала слёз – Зоя бросилась вон из класса и в дверях наткнулась на Ирину Николаевну.

– Касаткина, в чём дело? – спросила Ирина Николаевна. Класс затих.

– Мне надо на секунду выйти, – пробормотала Зоя и бросилась вон, не дожидаясь разрешения. Она услышала чей-то голос: «Ирина Николаевна, Касаткина опять задиралась» и кинулась в туалет. Там было пусто. Зоя разревелась. Нос покраснел и опух, глаза налились красными жилками, но Зоя никак не могла остановиться, она всё ревела и ревела. Ей казалось, что она просидела в туалете около получаса, пока не нашла в себе силы вернуться в класс. А вернуться её заставила ярость, которая нахлынула сразу после того, как она перестала плакать.