Сергей Орст - Иллэя

За всю свою ещё недолгую жизнь я никогда вот так не был на природе один и не наслаждался вот так жизнью, как сейчас. Только там, в Новой Колонии во время первой экспедиции я смог немного погулять по тамошнему лесу. И только-то. На Земле вообще таких спокойных мест уже не осталось. Видимо, резкий всплеск умиротворяющих эмоций, свежий пьянящий воздух и ласковое солнце сыграли со мной шутку, я закрыл глаза и уснул на бережку озера подобно младенцу.

Проснулся я от жары. Солнце было уже на полпути до полдня.

– Это что, я пролежал тут на бережке, как полено около шести часов?! – крикнул в сердцах я сам на себя. – Идиот! Как можно быть таким беспечным?! Погодка, природка, лютики-цветочки!…

Я вскочил на ноги и ругал себя, на чём свет стоит, резко озираясь по сторонам в поисках возможной опасности. Моя такая расслабленность здесь в чужом мире может стоить мне жизни. Мне было очень жарко, и я был весь мокрый от пота. Скинув свою куртку и мокрую футболку, я остался с голым торсом и хотел было пойти в сторону корабля, но не мог сдвинуть ног. Посмотрев вниз, меня бросило в холодный пот. Такой предательски колючий и липкий озноб пробежал по спине от копчика до затылка, заставив меня содрогнуться всем телом. Мои ботинки медленно опутывали какие-то чёрные ниточки-корни, на глазах становясь толще и длиннее. Именно такие чёрные нити я видел в микроскоп, когда заразил местную почву своими бактериями. Я с силой рванулся и не без труда вырвался из этих пут. Отскочив в сторону, я держал в одной руке куртку, а в другой мокрую футболку и с ужасом глядел на эти чёрные выросты из берега озера. Их рост прекратился, и они остались такими со следами моих ботинок внутри. Теперь, под моими ногами на тёмно-бордовой пушистой траве расползались тонкие сеточки этих же чёрных нитей. Я переступил на другое место, и там также под ногами стали образовываться чёрные сеточки.

Меня начала охватывать паника. Я постарался её унять и рассудить трезво. Такое появление чёрных корней было явно некой защитной функцией этого мира. Но защита от чего? От меня? Я сам для этого мира, судя по всему, не был опасен, иначе меня уже запутали бы эти сети на лужайке у трапа. А за шесть часов моего мирного младенческого сна вообще можно было меня сто раз замотать, задушить и растворить, как ту бактерию. Значит, опасен не я сам, а моё поведение. А что я такое сделал? Ах, да, я начал ругать самого себя за беспечность. Правильно начал! Может, не надо было так эмоционально?

– Извини, пожалуйста, я не хотел тебя напугать, – сказал я громко, оглядываясь вокруг и расставив руки с курткой и футболкой, словно обращался ко всей этой природе сразу, – я пришёл к тебе с миром!

Я переступал по берегу и вслушивался в окружающую обстановку. Под ногами чёрные сеточки перестали появляться, но оставались в тех местах, где я стоял только что. Понимая, что именно моё поведение вызывает такое явление, которое, вероятно, может привести к гибели, я осторожно пошёл к кораблю. Но заметив чёрные полуботинки у кромки воды, где на меня напали эти корни, я направился к ним. Я осторожно ступал, опасливо подходя к ним. Опустившись на корточки возле корней, я отложил футболку с курткой на травку рядом.

– Я просто посмотрю, – обратился я к округе, поглядывая по сторонам, – ты пойми, мне очень любопытно. Я не хочу тебя обижать…

Я осторожно потрогал чёрные корни. Они были холодные на ощупь и весьма твёрдые. Я попробовал отломить кусочек, но корень лишь немного гнулся, но не ломался. Я медленно потянулся за ножом, висящим в ножнах у меня на поясе, достал его и приблизил к ближайшему чёрному корню. Всё это время я наблюдал за землёй под своими ногами, ожидая появления чёрных сеточек, но они не появлялись. Ничего не произошло, когда я попытался срезать корешок. К моему удивлению, лезвие скользнуло пару раз по матовой поверхности корешка, не причинив никакого вреда ему. Нож сразу затупился, словно этот корешок был из кварца. Я вернул тупой нож в ножны, встал и только теперь направился к кораблю.

Было жарко, я ещё явно не приспособился к этой жаре, поэтому шёл по-прежнему раздетый по пояс, держа в левой руке куртку и футболку. Поднимаясь по отлогому пролеску к полянке с кораблём, который блестел металлической обшивкой сквозь листву и стволы деревьев, я вдруг увидел ИХ. Первая моя реакция был испуг. Самый настоящий испуг. Я остался отрезанным от своего корабля в неизведанном мне мире. Что делать? Теперь уже только вперёд! Отступать же некуда! Я продолжил тихонько подходить к краю поляны, чтобы лучше ИХ разглядеть. Сердце моё сильно билось не то от радости, не то от испуга. Это же был КОНТАКТ! Самый первый контакт двух разных цивилизаций. Да, я не планировал его так быстро, но уже ничего нельзя было поделать. Видимо, моё ночное фееричное приземление не прошло незамеченным, как я ожидал.

Их было трое, они стояли спиной ко мне и рассматривали мой корабль, задрав головы к верху. Один был явно старик, с седыми длинными ниже плеч волосами. Этот старик внимательно смотрел на вывороченное место фокусирующего щита у носа корабля слева от меня. Второй, судя по всему, юноша, стоя в пол-оборота ко мне, смотрел на трап и открытый проём шлюзовой камеры. Он чуть пугливо вытягивал шею и пытался заглянуть внутрь шлюза. Третий, мужчина средних лет с тёмной бородой и такими же волосами стоял правее меня у маршевого двигателя. Он был дальше всех, поэтому я его толком не видел. Все трое одеты были примерно одинаково. Некое подобие рубах навыпуск до середины бедра с широкими рукавами были разного цвета у каждого. У старика бледно оранжевого цвета, у юноши – зеленовато-бирюзового, а тот бородач был облачён в тёмно-синюю рубаху. На ноги у всех были одеты некие широкие штаны одинакового тёмно-коричневого цвета и одинакового кроя. У меня сразу возникли стойкие ассоциации с одеждой древних японцев, кимоно и хакама. Обуви я не видел, ступни ног их утопали в траве. В их поведении и движениях я не заметил никакой агрессии или намёка на неё. Передо мной были настолько мирные и спокойные существа, что мой первоначальный испуг полностью прошёл.

Вдруг тот бородач заметил меня у края полянки, старик и юноша сразу обернулись, хотя бородач ничего не сказал, во всяком случае, я не слышал ничего в этой тишине, только лёгкое шуршание листвы от ветерка. Старик был несколько смугл с весьма длинной бородой, но статен. Если бы не седые волосы, то я дал бы ему лет сорок, а так для себя я оценил его возраст примерно на семьдесят лет. Он смотрел на меня с любопытством и, как мне показалось, ласково, неспешно направляясь в сторону парня. Юнец был строен, лет на шестнадцать, не широк в плечах, на лице уже пробились усики, взгляд его был несколько испуганным. Вообще, эти трое не отличались атлетическим сложением тела. К старику и парнишке подошёл бородач, рассматривая меня более подробно, но глаза у него были добрые, это я подметил сразу. На мой взгляд, бородачу было не более пятидесяти лет по земным меркам. Эта троица стояла между мной и трапом в мой корабль.