Андрей Умин - Троица

Она легла на кровать, разложив мокрые волосы по подушке, о чьей сухости можно было не волноваться, потому что в глазах девушки уже проступили крошечные озерца слез, потекшие тонкими струйками по вискам. Они щекотали и холодили уши и, свободно сбегая по шее, текли дальше, заканчивая свой путь в наволочке. Мария лежала на спине в надежде вытечь из себя целиком. Потолок раздражал своей бесчувственной темнотой.

– Ночное небо Якутии, – всхлипнула она в пустоту.

Балдахин опустился, наверху возникло звездное поле с мириадами далеких светил. Они медленно двигались и нежно мерцали, общаясь со случайным свидетелем на своем универсальном языке вечности. Кое-где проступали белые облака, но улетали они очень быстро. Мария лежала под открытым небом в собственной спальне, представляла, что плывет по реке, и совсем близко, за каким-нибудь шкафом или окном, не позволяющим проецировать картинку шире, возвышаются Ленские столбы, могучие каменные гиганты, любуются звездами, а звезды любуются ими. А девушка плывет по реке из собственных слез посреди тревожного забытья.

Все находилось в движении. Ночное кафе медленно плыло по земному атласу вместе со всем городом, сливаясь яркостью вывесок и галогеновых ламп с остальной улицей и кварталом, великое множество огней которых объединяло город в единый светящийся пульсар, медленно движущийся в пространстве. Столица блистала яркой звездой на тесной карте планеты, каждый маленький человек и работавший магазин вносил свой посильный вклад – наполнял жизнью блестящий людской проект независимости от солнечных суток. Было ярко, как днем, звезды уже не могли пробиться к людям своим древним светом, но могли сами любоваться рукотворной природой, если это было им по душе.

Огни маленького кафе наполняли бодростью и энергией, одни лишь часы над зоной выдачи бургеров напоминали о поздней ночи. Люди расходились нехотя, половина столиков оставалась занята, после долгого рабочего дня мало у кого были силы куда-то спешить. Пахло вкусным мясом с приправами и жареной до хрустящей корки тепличной картошкой, все медленно смаковали еду, любуясь развлекательным шоу с интерактивной рекламой на каждом подносе перед собой. Судя по утомленному виду и красным глазам, уставшим от повторяющихся видеороликов, некоторые из посетителей сидели здесь очень давно, растягивая свои сытные бургеры на несколько долгих часов, лишь бы ничего не платить. Всего около двадцати столиков были разбросаны хаотично внутри квадрата обеденного зала, чтобы у постоянных клиентов не возникало чувства дежавю, когда они садятся на другие места, с последующим за этим пресыщением от заведения и уменьшения просмотров рекламы. В конце зала торжественно светилась зона выдачи заказов с длинным барным столом на всю ширину помещения, чтобы с него было легко забирать готовые блюда. На его гладкой поверхности крупными буквами было написано «Максимум 5 минут ожидания или еда за наш счет». Хотя еда и так чаще всего оказывалась за их счет. Стены пестрели умными зеркалами, отражавшими посетителей, если смотреть в них прямо, либо показывавшими старинные картины под другими углами, создавая интерактивное погружение, визуально расширявшее пространство до бесконечности. Играла тонизирующая музыка, не позволяя никому остаться наедине со своими мыслями, а специальная программа следила, чтобы она никогда не заканчивалась. В целом это была дешевая забегаловка, но очень уютная для случайного гостя.

Открылись входные двери, и вместе с озоновым запахом мокрой пыли вошел уставший человек. Он едва держал в руках костюм жареной курицы вдвое больше его самого. Не обращая внимания на скучающих за столиками людей, получивших хоть какую-то возможность отвлечься от надоевших видео с повторяющейся рекламой, он медленно проследовал мимо, не встречаясь ни с кем взглядом. Мокрая улица закончилась, и теперь он с облегчением волочил тяжелый костюм, не боясь задеть его длинным концом чистый пол. Некоторые посетители отодвинули свои стулья, чтобы расширить проход, и продолжили жевать вкусное мясо со специями и дольками овощей, выпадавшими из мягких печеных булок. Вкус манил своим уникальным составом, хотел быть съеденным в одно мгновение, но приходилось растягивать трапезу, пока не будет исчерпан лимит рекламы. Многие посетители бургерной в своем стремлении познать смысл жизни пытались найти идеальный баланс между временем и деньгами.

Человек с костюмом жареной курицы выглядел студентом последних курсов или уже начавшим работать выпускником, а может, и зависшим между этими двумя стадиями свободным творцом – ничто не выдавало сферу его занятий. Возможно, родом его деятельности и было держать это в секрете от остальных. Безликие черные волосы, худое приплюснутое лицо без каких-либо отличительных признаков, кроме разве что тонкого, устремленного вдоль лица носа. Типичный серый костюм, не очень спортивный, но и не официальный, сидел комфортно и очень естественно, будто сливаясь с его худым телом. Нахмуренный лоб лоснился от рабочего пота, а кончики волос слиплись мокрыми завитушками. Усталой походкой он прошел зал через образовавшийся между стульями широкий проход, в конце пути, в зоне заказов, сдав свой увесистый экспонат.

Повар, разносчик еды и владелец заведения в одном лице снял фартук, положил его на край стола, чтобы не испачкать, и открыл дверцу в прилавке. Огромный костюм жареной курицы, уже не такой аппетитный после уличной одиссеи, превратившийся в мятое нечто, едва поместился в нише под коротким прилавком.

– Спасибо вам большое, – сказал парень с огромным облегчением, о котором мечтал уже полчаса.

– Да пустяки, – ответил усатый распорядитель с длинными с проседью волосами, на вид ему было лет пятьдесят.

– Не спросили вы о костюме тридцать минут назад, я вообще бы не вспомнил, что у меня такой есть… Наверное, попал сюда с остальным хламом при покупке франшизы. Они привезли мне целую фуру такой ерунды… ответственные ребята.

– Так могу ли я чем-либо вас отблагодарить? – Глаза парня сверкали из-за легкости хорошего настроения.

– Не берите в голову, я ведь уже говорил, – ответил владелец бургерной. – По ночам здесь так скучно, ничего интересного, кроме сидящих долгие часы напролет одних и тех же бездельников-постояльцев. Так что я рад всему необычному, вы можно сказать, уберегли мой вечер от меланхолии.

Он снова надел фартук и поправил на голове плотную сетку, защищавшую блюда от случайного выпадения волос. Учитывая его старое, испещренное глубокими морщинами лицо, казалось странным, что он вообще сумел сохранить такую пышную шевелюру. И несмотря на тяжелые мешки под глазами, он продолжал работать даже глубокой ночью. Покорно ждал, когда странный парень, любитель куриных костюмов, изучит меню.