Мария Ковальски - Черное эхо: «Эдем»

Стефано только улыбнулся и кивнул. А Левенхауз мрачно подумал, что вот он, тот самый первый шаг, с которого начинается любое путешествие длиной в сотню лиг.

И никакой гарантии, что этот путь не будет тернистым.

Заметки из дневника доктора Стефано Кордиале

Все-таки там что-то есть, и это крайне пугает туземцев. Все эти мифы о дава и других сверхсущностях… наверно, в любой точке планеты есть немало похожих легенд. И я бы не обратил на это внимания, если бы не свидетельства очевидцев, которые были в этих джунглях – и поплатились за это жизнью.

В 1721 году португальцы под предводительством Моуриньо и его верного пса Элвеша, в 1880 – французы графа де Бразза, а в 1905 – бельгийцы Якобса. Все они попытались узнать, что за тайну хранят эти места, но почти никто не ушел живым. Все эти слова, что джунгли оживают, что сами люди видят не свою жизнь – сплошные загадки. В этом не разобраться без вдумчивого подхода.

23 июня 2015

Конго

Научно-исследовательский комплекс «Эдем» (концерн «FRC»)

За прошедшее время Левенхауз несколько свыкся с окружающей обстановкой, тем более что для работы ему выделили отдельную лабораторию, с настраиваемым микроклиматом, и теперь он значительно меньше страдал от жары и вездесущих насекомых. Исследования продвигались быстрее, чем ожидалось изначально, и это тоже внушало оптимизм.

Строительство комплекса на месте старого завода шло довольно быстро – за несколько месяцев был построен с нуля основной корпус, подходила к завершению реконструкция второго, в котором планировалось расположить лаборатории. Общежитие для рабочих завода, почти полностью скрытое густыми зарослями лиан и ветвей раскидистых деревьев, было расчищено наполовину. В настоящий момент в комплексе жили и работали только несколько ученых и сотрудников службы безопасности, а также нанятые в Весо рабочие.

Оба рабочих корпуса, общежитие и генераторная были расположены на «плато», или первом уровне, по выражению Стефано. Плавильный цех Кордиале хотел превратить в еще один корпус, но чуть позже.

В кабинете Стефано было прохладно и восхитительно сухо, и одно это могло поднять настроение на несколько пунктов. Традиционно все проекты, теории и наработки обсуждались именно здесь, в окружении бумаг, кружек кофе и трех компьютеров.

– «Не спрашивай, нельзя знать, какой мне, какой тебе конец предначертали боги, – с пафосом процитировал Стефано, едва завидев входящего в кабинет Левенхауза. – Пока мы говорим, уходит завистливое время: лови момент, как можно меньше верь будущему».

– Лови момент, – без особого воодушевления согласился Левенхауз, закрывая за собой дверь. Он устало опустился в кресло и закрыл глаза рукой.

Стефано с любопытством взглянул на него, захлопнул книгу, которую держал в руке.

– Что такое?

– Как могут люди жить в этом ужасном климате? – осведомился Левенхауз трагическим тоном. – Этот воздух можно пить, только вместе с чертовыми москитами.

– Зато сюда мало кто суется, – резонно заметил Кордиале, пододвигая к нему высокий стакан с водой. – Что в нашем случае просто замечательно.

Левенхауз что-то пробормотал, глотнул воды. За окном кипела жизнь экваториального леса; было душно, как перед грозой.

– Мне теперь даже ливень в Мюнхене кажется райской погодой. Прогулялся бы сейчас по парку, под соснами, потом зашел бы в церковь…

Стефано скептически выгнул бровь:

– Наука еще не убила религию?

– Я всегда был так себе протестантом, – проворчал Левенхауз, – но хотя бы не нарушал столько заповедей, как сейчас, – он сокрушенно покачал головой. – Не о таком я мечтал, когда… А, ладно, это все уже не важно. Зачем звал?

– Кое-что раскопал, – Стефано хитро прищурился, облокотился на стол и поднес сложенные домиком ладони к подбородку. – Я нашел еще одно звено в цепочке.

– Говорить без загадок ты так и не научился…

– Как ты помнишь, Прототип был найден через месяц после нашего прибытия в Конго. Восемь человек, которые обнаружили штамм, погибли, но не все сразу, а в течение четырех дней. Этот факт показался мне очень странным.

– Почему же? Иммунная система каждого человека могла отреагировать на вторжение инфекционного агента по-разному, и те, кто был слабее, умерли раньше. Тем более, что это был Эбола, а он коварен.

– А что насчет последнего? – быстро спросил Кордиале, внимательно следя за реакцией друга. – Адам Сингх, индиец. Симптомы геморрагической лихорадки проявлялись только на начальных стадиях заболевания, а потом это стало чем-то иным. Ты видел его историю болезни.

– Это был Эбола, – упрямо возразил Левенхауз. – Ты знаешь, насколько он изменчив.

– Я знаю, насколько ты уперт, – пробормотал Стефано со смешком. – В заметках Сингха тебя ничего не насторожило?

– Галлюцинации на фоне болевого шока, – отозвался Левенхауз рассеянно. – Когда внутренности превращаются в жижу, еще и не такое привидится. А еще, в этих джунглях полно всяких грибков, надышавшись которых, вполне можно представить себя хоть пони на радуге.

Из записок наемного рабочего Адама Сингха, 2015 год

Доктор Стефано Кордиале предложил мне работу – «что-то вроде черной археологии», уклончиво сказал он, когда я спросил, в чем она будет заключаться. Что ж, работодатель имеет право пошутить.

___

Первая неделя раскопок ничего не дала. На вопрос, что именно мы ищем, Кордиале ответил каким-то заумным языком; я так и не понял ни черта. Ребята из моей бригады решили, что какие-то жутко ценные археологические штучки. Неважно. Главное, чтобы платили вовремя.

___

Обнаружили скрытый туннель в задней части пещеры. Он окончился тупиком, но за стенкой оказалось что-то вроде хранилища. Мы нашли там странный желтый камень – он рассыпался в руках, как кусок известняка. Кордиале пришел в восторг. Кажется, работа подошла к концу.

___

С утра себя неважно чувствую: знобит, кашляю, голова как в огне. Врач сказала, что скоро пройдет, ничего страшного.

___

Лекарство не помогло, стало только хуже. Чудится, что я слышу какие-то голоса, а пару раз, когда лежал в постели, мимо открытой двери пробегала черная собака. Неужели я схожу с ума?

___

Заболели все. Симптомы одни и те же. Врач явно встревожен. Кордиале исчез. Не знаю, сколько еще я выдержу.

___

Приходила моя жена, говорили с ней о дочке; она просит меня вернуться домой.

Алия, я же сам видел, как ты умерла.

Ты не можешь быть здесь…

___

Я продержался до рассвета, я цеплялся за воспоминания, но они сыграли со мной злую шутку.

Я никогда не был в Токио.