Александр Лютиков - Млечные истории I

Однако не должны были забыть. Где-то у них вписано в летописях, указано в научных трудах, включено в учебники и методические пособия; прикреплена к памятному камню табличка, дескать, двадцать пятого октября две тысячи сто семидесятого года Ной и иже с ним Каин и Авель безвозвратно и безвестно… и так далее.

Правда, всё это может оказаться просто высоким мнением о единичном случае.

Обмениваться сообщениями при теперешней удалённости – это на Земле ещё можно изловчиться и напрячься, в сторону избранной звезды, летящему Ною в голову. Там найдутся возможности и мощности. Слабенький-то сигнал бесполезно посылать. Да и что написать-то? «Как дела?» Так ведь этот вопрос и так понятен, без всякой передачи на сумасшедшее расстояние.

Даже если бы землянам и приспичило непременно что-то написать.

А зачем писать роботу письмо без дела?

(Ну может, там какие-нибудь пертурбационные изменения им взбрели вдруг или, не приведи господи, команда на бездействие).

Посланный сигнал с Земли будет лететь пятьдесят лет. За это время Ной настолько улепетнёт, что ещё два с лишним года догонять. При этом адресату «уши» непрерывно на приёме надо держать, а не только в те короткие периоды пробуждения.

В обратном направлении, как видим, написать найдётся что, так возможностей таких нет. Антенна Ною понадобится в десятки раз больше его самого и ресурс лишних ватт в энергоблоке. Где же этот избыточный ресурс возьмёшь? Из-за борта не нацедить. Нет избытка. В наличии только свой потенциал, расписанный на весь полёт. А упомянутую антенну (даже если и раскладную) с неминуемым дополнительным весом переть в такую даль – овчинка выделки не стоит. Потерь больше, чем пользы.

Какие могут быть разговоры о ваттах, когда каждый милливатт на счету. Куда там! Пытаться пискнуть на полквадриллиона километров при столь жёсткой экономии. Даже если и напыжиться с имеющимся лимитом, собрав все силы в кулак, и испустить, так уж получится, что вместе с духом, заветное послание «в три слова да две цифры», – подобный сигнальчик, со своей хилостью не пройдя и первого миллиарда километров, затрётся в общевселенском фоне и исчахнет до степени, когда его уже никакой аппаратурой не выковырять.

То есть сюда послать можно, но незачем, а обратно надо бы, да никак.

И так бестолково, и этак утопично.

Но папка «Входящие», а с ней рядом и папка «Исходящие», имеются. Как старый дневник. Там память о начальных стадиях полёта.

Да-а… В те разгонные времена велась переписка. Недолгая относительно. С полным набором скорости и закончилась. А проверять каждый раз папку входящих сообщений – инерция такая осталась, как обязанность. Порядок есть порядок, он заведён с рождения, и изменять его для Ноя здесь некому.

Заглянул – пусто. Что естественно.

Отсутствие новых сообщений – правильная реалия. И браться им неоткуда. Если кто хочет по ходу всего полёта переписываться, пусть даёт больше мощностей. А мощная энергоустановка чрезмерно увеличит вес (и тут вес антенны даже в сравнение не идёт). Далее, в который уже раз, про уменьшение скорости и о том, сколько времени уйдёт на полёт. И так до конца логической цепочки, где с каждым звеном будет теряться смысл. И у пожелавшего общения «без границ» возникнет уже не вопрос, а констатация: да на кой ляд тогда вообще этим морочиться. Не останавливать же весь проект по принципу – либо с перепиской, либо никуда не летим.

Не в общении вселенская суть – в размножении!

В организации процесса по воспроизведению себе подобных.

А раз уж размножаться сподручнее без болтовни, втихомолку, то и не надо усложнять задачу.

В отдельно взятом временном промежутке одно с другим не согласуется, значит в жертву приносим менее важное. В данном случае гораздо менее важное, то есть общение.

За прошедшее от старта время сколько ещё разлетелось в разные стороны от Земли аналогичных Ною аппаратов? Адамы, сифы, еносы, мафусаилы, симы, хамы, иафеты… Не посылать же им всем – «Как дела?»

Пусть летят. Стартовали, разогнались, доложили – всё! Задание есть, летите и работайте. Чего дальше-то с ними болтать почти попусту?

Вот если бы землянам представилась возможность с теми «детишками», выродившимися через пятьсот миллионов лет, пообщаться, это было бы совсем другое дело. Только такое общение это уже из области фантастики.

…

Пора собираться на отход ко сну. Ещё раз перед тем всё проверив. Ощутить силу в ногах, потрогать пассажиров, пробежаться в брюхе и обязательно заглянуть к энергоблоку.

Энерговыработка на борту лишь для функционирования и исполнения поставленных задач. Столько, скольким количеством можно обойтись, чтоб не сдохнуть и долететь. Энергоблок – сердце. Питает всё тело по сосудам-проводам. Кстати, проведённая «кардиограмма» не раздосадовала. Жив курилка.

Общее самообследование тоже дало удовлетворительные оценки: все остальные органы подтвердили свою дееспособность.

Старый, бородатый Ной. Понятное дело, юбилей-миллениум уж за плечами. Но есть ещё порох. На завершение миссии хватит. Так уж получается, что главный жизненный аккорд не в молодости, не в середине, а в преклонной старости придётся совершать.

Вон, Каин с Авелем, те сразу стариками очнутся, физически. Только бы мозги у них не прогнили от ничегонеделания. Нисколько и не жили, а уж более тысячи лет отроду. У каждого предсмертный шанс один раз помолодиться. Как трутни-осеменители, осуществят по единственному своему брачному вылету, исполнят совокупительные долги и тут же погибнут.

C’est la – их – vie 1 1 C’est la vie – такова жизнь (фр.). .

«Вроде и всё на этот раз. Обработано, загружено, подсчитано, проверено – по регламенту и обстановке. При следующем приходе в сознание будет веселее поначалу и печальнее в конце», – примерный вариант заключений, что на сегодня могли бы подытожиться у Ноя в мозгах, в отсутствующем секторе эмоций.

«Вахтенный, слушай приказ!»

Таймер воспрял из анабиоза, ретиво заскочил на мостик и с пылким энтузиазмом разменял три нуля на конце десятизначной цифры.

Ной дал самому себе команду на отключение.

– Что-то ты, Шрам, какой-то смурной сегодня? – спросил царь своего воеводу. Хотя наперво он тут обращался к своему другу, нежели к воеводе.

В переносном смысле друзья бывают большие и не очень. То есть средние, малые, но всё равно друзья. А за малыми друзьями уже идут просто знакомые. Ратный воевода Шрамган только недавно, миновав все предварительные стадии, вошёл в число больших друзей царя Фрагуста.

В коем числе их стало двое. Один «старый», все зовут его Сермяг, который был у царя всегда, с незапамятного малолетства. И вот теперь второй, новоиспечённый. Обретённый… по случаю нежданно, но воистину желанно… полтора года назад (тогда ещё кандидатом на воеводу и большого друга), и появившийся в Даксарии из ненавистной Вискандской империи.