Александр Лютиков - Млечные истории I

Вискандцы быстро сообразили – кто сам лично к ним пожаловал, и, естественно, даксарский царь тут же стал для них первостепенной задачей. Дело приняло совсем уж скверный оборот. Царскому коню в грудь вонзились две пики, ещё две в живот и под рёбра, передние ноги опутались гасилом и прямо в лоб, меж глаз, ударила тяжёлая булава с шипами. Завалили вискандцы коня на землю, а с ним и царя Вапеша. Тут-то и произошёл тот героический эпизод, в результате которого даксарский царь, с торчащей стрелой в левой ноге, ускакал на коне отца Сермяга. Сам же отец Сермяга, успевший убить четырёх вискандцев, был проткнут пиками с трёх сторон.

Классическое – отдал жизнь за царя.

На вид Сермяг ничем таким не выделялся, несообразно своим друзьям, которые отличительных внешних особенностей оба имели в достатке. То есть по друзьям, описывая их, найдётся что сказать, а вот по Сермягу… придётся много нукать и экать, может два-три слова и выдавится, в которых так ничего характерного и не найдётся. Характерная особенность во внешнем виде – это если что-то бросается в глаза, что-то выделяется или выпячивается, имеет не совсем правильную линию, постановку или пропорцию. Во внешности же Сермяга всё гармонично. И можно добавить, атлетично и симпатично. Нет особенностей. Или сказать: в их отсутствии и заключается единственная особенность. Хоть статую высекай. Можно так представить, что у богов, создававших человека, перед глазами имелся некий гипотетический эталонный стандарт, и вот он в Сермяге воплотился в земном исполнении.

(В «земном» – это от тверди под ногами, а не от названия того места, где на самом деле «создавался» человек для этой планеты. Помимо прочего, и рассказчик такой в реальном мире невозможен, чтобы мог здесь хоть кому-то поведать о тех, которые на самом деле ему богами приходятся.)

…Это что касается внешности. А вот внутренний мир Сермяга! Тут дела обстоят диаметрально противоположно. Тут много чего бросается, выделяется и выпячивается. Его внутренний мир, из-за объёмов своих, полному описанию просто не поддаётся. Не хватит ни времени, ни сил описывать. Натура разносторонняя, очень много знает, очень много умеет, и до большей части своих знаний и умений сам дошёл. Мастер любых известных дел и ремёсел. В медицину только не лез. Механик, кузнец, столяр, архитектор, химик, ювелир, стеклодел, оружейник, географ, звездочёт, философ… Короче говоря, полимат. Тут бы опять же и сказать: хоть в летописи записывай – так ведь он туда и так каждый год попадает. Спокойный, неторопливый в суждениях, неконфликтный; при этом инициативный, усердный, умеющий настоять на своём. Ещё добавим ко всему вышесказанному – спортивный. Любит возиться с кожаным мячом, набитым пухом, перьями и шерстью. Является главным забивающим в сборной Даксарии по самой популярной командной игре современности (о которой будет рассказано позже). Получается в итоге – такой, знаете, физически активный эрудит.

Из троицы друзей Сермяг один успел побывать в супружеских отношениях и стать отцом. Бывшая теперь жена и четырёхлетний сын прекрасно устроены при царском дворе. Понятное дело, что и мать Сермяга тоже с ними. Все живут без нужды, и если в хлопотах, то только в приятных. С сыном и матерью Сермяг видится часто, с бывшей женой реже. Братьев, сестёр нет.

…На полпути до места рыбалки, навстречу выехал обоз из четырёх повозок.

– Привет, работяги! Ну как, всё там сделали?

– Доброго тебе здоровья, царь. Всё, как велел, сделали.

– Мостки над водой далеко протянули?

– Вдвое длиннее прошлогодних будут. На новых сваях. Старые-то ледоходом утащило.

– И лодки на воде?

– Да-да, на воде.

– А вы, бабоньки, чего тут?

– Всё, всё… высушили, похлопали, избушку вымели, прибрались. Дрова, вода на месте.

– Ой, спасибо вам. Поедем мы тогда дальше. Бывайте! – попрощался со своими подданными Фрагуст.

– Доброй рыбалки! – последовало в ответ.

Разъехались.

Нынешний даксарский царь Фрагуст – девятый в династии и пять зим уже прошло, как правит страной. Довольно-таки молодой царь, если исходить из того, что заступить на царствие ему пришлось по годам своим раньше, чем когда-либо это доводилось его предшественникам. Обычно трон передавался (за исключением некоторых незаурядных случаев) наследникам, которым уже лет этак за двадцать пять (за тридцать шесть по шкале далёкой родственной планеты), от отцов, которые в среднем доживали до сорока пяти (шестьдесят пять по той же шкале). Фрагуст же стал царём на шестнадцатом году (это почти двадцать два, возвращаясь к дополнениям) по причине того, что отец его Гердэнд – с царским прозвищем Пылкий – не умер своей смертью, а был убит. И это ещё полслова сказать – убит. Дело в том, что вискандским тем спецназовцам во Второй большой битве на Бранном поле, с помощью предварительно разработанного хитрого плана, и не без доли удачи, удалось-таки пленить даксарского царя. А дальше всё кончилось хуже некуда. Гердэнда сожгли на костре, прилюдно, на главной арене столицы Вискандской империи Вис-Цеи.

Получилось так, что и Пылким его прозвали не только оттого, что горяч был и вспыльчив, вечно лез на рожон (ладно Вапеш, тот выскочить из атаки вовремя не успел, а этому-то каждый раз надо в самое пекло сунуться), но и присутствовала в прозвище ещё некая аморальная связь с костром. Так сталось, что и поцарствовать Гердэнду Пылкому довелось всего каких-то два с половиной года. Царство принял беспримерно поздно – на тридцать пятом году (не забываем про шкалу). Перестал быть царём по трагическим обстоятельствам слишком рано – в тридцать семь лет. Сам лично мало чего успел сделать на благо Даксарии, похвастаться нечем, хотя планов имел предостаточно и разных. И в жизни своей преимущественно не царём пришлось пробыть, а на подспорьях при делах отцовских.

Детей зато успел наделать (вот здесь ему нет равных в династии), пока ходил наследником-то у Вапеша Долголета. На первых порах всё дочки шли. Деваться было некуда, нужен сын, дабы не прерывать давно тянувшуюся мужскую линию. Сына боги подарили на четвёртом заходе. Решили тогда семейным советом: раз так, надо ещё мальчиков. Запасные наследники – дело государственное. Но не тут-то было – опять дочка. Подумалось в ту пору Гердэнду (или врачеватель какой нашептал), что сыновья от него рождаться могут только через три дочки, и двинулся дальше. Ещё дочка, потом ещё. И вот настало время, когда жена должна родить восьмого ребёнка. Надежды не оправдались. На том Гердэнд и остановился.

Итого получается, у нынешнего царя Фрагуста семь сестёр: три старшие и четыре младшие.

На прозвище царское Фрагуст пока не наработал. Зато имел приставку – Второй. Ибо имя ему дали в честь прадеда Фрагуста Светлого, которого при жизни народ стал так величать за то, что светловолосым был до необычайности, а после смерти данное прозвище стало подходить, потому как за дела свои в общей памяти оставил только светлые воспоминания.