Александр Лютиков - Млечные истории I

Сплотили чарки, выпили.

– Уф! Хороша горлодёрка. Это из последней партии? – отламывая хлеб, Фрагуст посмотрел на Сермяга.

Тот подтвердил, кивнув головой.

– Сермяг, ты такой молодец, что её придумал! – царь хлопнул друга по плечу. – А потом ещё казённую винодельню организовал. У нас в Ярдогоре, на торгах, горлодёрку вмиг раскупают. «Давай ещё! Давай ещё!» – кричат. Чуть ли не с руками отрывают. Вискандцы окаянные тоже уже распробовали. В Морезване купцы всех мастей, пришвартовавшись, прямо на пирсах первым делом о ней спрашивают. Через пару лет такими темпами мы с горлодёрки будем больше иметь прибыли, чем с корабельного леса. Только ради всех богов, как она делается, в секрете сохранять нужно. Как можно дольше. Если кто, из посвящённых в суть процесса, проболтается… сразу судить как изменника.

– С увеличением дела будет всё труднее этот секрет удерживать, – высказал короткое суждение Сермяг.

– Если кто надумает выдавать секрет приготовления, так он уж прежде свалит из Даксарии, – вставил своё слово Шрамган. – У нас-то здесь какой ему толк. Сначала свалить, а там, у вискандцев, богатеем можно быстро стать. Впрочем и прибить могут запросто. Даже глазом не моргнут и не поморщатся. Прибьют и концы в воду. Там, кстати, чаще всего именно таким методом от человека и избавляются. В старые рыболовные сети зашнуруют вместе с камнями, отплывут ночью на лодке и в море бросают. После первой же сваренной партии он им будет не нужен. Тем более с той долей, наверняка немалой, которую он себе затребует. А не порешат с ним, так мы его достанем. Так что спокойствия ему не будет. Это надо сразу к императору на приём, и указать в прошении, что знаешь секрет горлодёрки.

– Думаю в итоге вискандцы скорее сами допрут как её делать, чем кто-то им расскажет, – Сермяг решил ещё мыслей добавить. – Там может быть даже уже работают над этим. Ведь когда есть вопрос, на него начинают искать ответ. Другое дело, когда сам вопрос отсутствует. Тогда и искать нечего. А тут вот она горлодёрка. Она есть, но как её готовят? Сейчас лучшим умам в Вискандии это станет интересно. Так что, Фраг, насчёт двух лет… ну не знаю, не знаю.

– Так, всё! Хватит о гнусностях, – поморщился царь. Затем сделал нормальное лицо, подал Сермягу знак на следующий разлив и повернулся к воеводе: – Чем там у тебя молодняк наверху занимается?

– Тренируются. Разбивают лагерь, укрепляются, выставляют охрану. Походные условия. Ночные патрули, разведка, засады. Завтра распределение на лучников и пехотинцев. Стрельбы, метания, боевые приёмы. Начальная подготовка.

– А что, Парька Горбатый теперь сотник?

– Сотник.

– Не молод? Ты же сам его не так давно молокососом называл.

– Давно! Хе!.. Уж год прошёл.

– Действительно, – царь задумчиво почесал пальцем за ухом. – Вот что значит взять подряд два турнира лучников. Ладно, почему бы и нет. Дозоры эти и к нам спускаться будут?

– Нет. По обе стороны на краях угора наверху засядут. По четыре человека.

– Дожили. На рыбалке с охраной, – попенял царь.

– Так ведь и ты со своими медведями мыслей добавил, – вот тут воевода то ли схохмил, то ли всерьёз сказал. По его лицу ничегошеньки не понятно.

А непонятно, потому что лицо Шрамгана изуродовано ужасным шрамом, который протянулся посередине лица. Со лба вниз между глаз, через переносицу, которая была сломана и скривилась вправо, а в результате и нос немного повернулся, далее шрам выходил на верхнюю губу, задевал левый край рта и заканчивался вместе с подбородком на левой стороне нижней челюсти. Судя по рубцам и отсутствию одного бокового зуба, можно только представить, насколько глубоким было рассечение в тот злополучный момент, когда меч противника прошёлся по лицу. Случилось это в гладиаторской схватке три года назад, на той самой арене в Вис-Цее, где Гердэнд Пылкий закончил свои дни (кстати, Шрамган видел эту казнь, и именно он позже рассказал Фрагусту о том, как всё происходило). За три года шрам окончательно затянулся и зарос, но поначалу очень трудно заживал. Достаточно сказать, что только кровоточил он с полгода. В ходе заживления черты лица пошли бродить вкривь и вкось. Теперь, глядя на Шрамгана, трудно распознать какие-либо эмоциональные выражения мимики на его лице. Когда он улыбается, это надо ещё догадаться, что он улыбается. Казалось, шрам разделял собой два разных лица. И те, кто впервые видел Шрамгана, поначалу испытывали, конечно же, страх. Ну а Фрагуст с Сермягом настолько привыкли, что вернись сейчас Шрамгану первоначальное его лицо, то тут и дружбе конец. Для них это будет уже как бы новый человек, с которым и сдружиться придётся заново.

Те, кто видел Шрамгана не в первый раз и находился с ним в хорошем знакомстве, уже стоя рядом, могли ощущать себя в полной защищённости – настолько могуч и внушителен его вид. Высоченный, здоровенный, длиннорукий… и длинноногий тоже… мускулистый, осанистый, с всегда твёрдым взглядом. Определённо, никто в Даксарии – за исключением некоторых представительниц женского пола – не представлял, как он выглядит без меча на поясе или в руке. Беспрекословный авторитет для всех. На недругов его авторитет вкупе с внешним видом действуют угнетающе. Чемпион чемпионов всех времён и народов по гладиаторским боям. Слава о нём уже давно разлетелась по всему свету. Навечно непобеждённый! И не только по причине того, что никогда больше не выйдет на арену, а ещё и потому, что вряд ли когда-нибудь при его жизни появится тот, кто смог бы его победить.

Смуглый, кучерявый, с пепельной проседью на висках, чернобровый своими полутора бровями. С обретением свободы, воплощением которой стала для него Даксария, обзавёлся золотым кольцом в ухе. На женский пол производил искушающее воздействие. Женская душа – потёмки, истолкованиям не поддаётся. Возможно, вместе с силой и надёжностью, искушающий эффект объяснялся ещё и некой дикой харизмой, которая женщин интересовала и влекла с щекотливой боязнью.

Говорить о каких-то робостях нашего героя не будем, потому как это просто смешно.

С именем у Шрамгана своя история и в сравнении с двумя именами Сермяга, гораздо сложнее. Даже сказать, запутаннее. Поскольку на языке того лесного племени, из которого Шрамган, будучи ещё молодым юношей, был выкраден «чёрными» работорговцами, его имя имело правильное звучание – Шра Мган. Написание у этого имени отсутствовало, так как в племени ещё не дошли до письменности. «Шра» в том племени означает – рог, а «мган» – бык. Итого – Рог Быка. Или в более удобной интерпретации – Бычий Рог. Вискандцы в школе гладиаторов, куда после пленения попал Шра Мган, не стали морочиться и называли его просто Шрам. Получилось, что юношу, не имевшего где-либо на своём теле никаких шрамов, все стали звать Шрамом. То есть имя тогда не исходило из действительности. Ну а дальше, по прошествии довольно долгого времени, действительность догнала-таки имя.