Александр Лютиков - Млечные истории I

Тут донёсся короткий и не совсем уверенный рык Колба. Друзья повернули головы. Пёс сейчас не бежал рядом с Фрагустом, а, остановившись на полпути, сидел с ушами торчком и вытянутым носом, взгляд был устремлён на лес, в сторону по течению реки. Фрагуст продолжал идти к берегу, дымя трубкой и опустив глаза в землю.

– Твой меч где? – спросил Шрамган.

– Рядом, на лавке.

Оба продолжали смотреть на Колба.

– А Фрага?

– У меня за спиной, на жерди висит.

Вдруг Колб повернулся уже к ним, вскочил на лапы и залаял. Друзья синхронно обернулись в противоположную сторону, не меняя позиции «рука на плече друга». С угора к ним бежал со всех ног один из новобранцев.

– Так, ну этот-то наш, – промолвил Шрамган, расцепившись с Сермягом и выйдя из-за стола.

– Воевода, там лодка плывёт с того берега, прямо на вас. В лодке один человек, – выпалил подбежавший новобранец.

– Ты кто? – спросил воевода.

– Эффьёнгорафсын. Из приморских я. Меня Паря Горбатый послал, как самого быстроногого.

Говорил новобранец, надо отметить, также быстро, как и бегал.

– В боевой обстановке с таким именем нельзя. Быстрее прибьют, чем выговоришь. Будешь Эфом, – сказал Шрамган, снова кинув взгляд на Колба.

Пса явно что-то беспокоило. Он оставался там же, попеременно поглядывая и в сторону леса, и на прибежавшего новобранца. Фрагуст дошёл уже до места, где заканчивалась прошлогодняя трава и начинался песчаный берег. Там лежали запасные плетёные ловушки и он остановился возле них.

– Колб не прибежал тебя обнюхать, – продолжил Шрамган разговаривать с молодым бойцом. – И в лес смотрит. Тут что-то не так. Похоже, одним человеком в лодке не обойдётся. Вот что, Эф. Давай-ка обратно, таким же быстроногим. Кто на угоре есть, всех сюда. И пусть Паря срочно вызовет тревожный отряд из лагеря. Условный сигнал он знает.

– Понял.

Эф, рванув с места, умчался.

А Колб зарычал на лес уже откровенно. Шерсть на спине поднялась дыбом. На полусогнутых лапах, крадучись, он двинулся в направлении, где лес выходил к берегу.

– Меч на пояс, пику в руки и держись у меня за спиной, – в ускоренном темпе скомандовал воевода Сермягу и, взяв царский меч, двинулся за Колбом. Сделав пару шагов, окрикнул:

– Фраг!

– Что? – отозвался тот.

И в этот момент из леса выбежали четверо вооружённых людей. Однозначно не из новобранцев. Один лучник и трое при мечах. Те, что мечами, ещё и с малыми круглыми щитами в руках. У каждого за поясом по дополнительному мечу. Полностью облачены в чёрное.

Кто такие и откуда взялись – тут не до рассуждений. И намерения у них явно враждебные. Они как выбежали из леса, сразу разделились по двое: лучник и ещё один побежали на Фрагуста, а двое других, очевидно, решили перекрыть дорогу всякому, кто захочет царю помочь.

Колб первым рванул в атаку, толком даже не выбрав себе кого-то из четверых.

Шрамган ринулся прямиком к Фрагусту, прекрасно понимая, что через какие-то мгновения дорогу ему перегородят. Он уже оголил оба меча: свой меч в правой руке и царский в левой. За ним бежал Сермяг с длинной пикой в руке, на ходу закидывая через голову ремень с мечом в кожаных ножнах.

– Фраг, покушение, беги прыгай в воду! – скороговоркой почти в одно слово, насколько мог быстро прокричал Шрамган.

Царь сразу вразумил суть происходящего и уже вбегал на мостки. Из оружия при нём имелся лишь обычный хозяйственный нож, коим отбиваться от лучника и воина, вооружённого мечом, не стоит даже пытаться. Вопросы чести и достоинства тут не стояли, речь шла о жизни. Поэтому, понятное дело, бежать было незазорно. Выживем – там разберёмся.

Лучник выскочил на берег к самой воде и остановился на песке, не добежав до мостков больше двадцати шагов. Быстро прицелившись, выпустил стрелу. Берег реки в этом месте загибался и мостки у лучника были как на ладони, а даксарский царь сейчас являлся для него флангово бегущей мишенью.

И лучник эту бегущую мишень, на первом выстреле, малость переоценил с упреждением.

Фрагуст заметил просвистевшую перед носом стрелу и в его личных скоростных возможностях вскрылись потайные резервы. Вдобавок он приловчился на бегу использовать пружинящие свойства жердей, из которых были сделаны мостки, и это ещё добавило ему прыти. Оба эти фактора суммарно благоприятствовали теперь уже недооценке упреждения на втором выстреле. Вторая стрела пролетела за спиной Фрагуста.

Тот из нападавших, что был в паре с лучником, с маху заскочил на мостки, даже немного при этом пролетев над водой, и ринулся за убегавшим.

Лучник же, как оказалось, во всей этой четвёрке был главным, потому как ещё и командовал на ходу.

В эти мгновения на поляне, один из другой пары налётчиков уже стоял в боевой стойке на пути Шрамгана, а на второго нападал Колб. Второму пришлось отстать от напарника, что совершенно не добавляло оптимизма первому. Пёс всё время пытался обежать врага и напасть сзади, из-за чего тому приходилось беспрерывно вертеться.

– Вы что за уроды?! – с такими словами Шрамган подбежал к приготовившемуся противнику. Во вражьих глазах Шрамган увидел, что тот прекрасно знает, кто сейчас перед ним.

Вообще же Шрамган в этих глазах много чего прочитал. О, сколько он в своей жизни уже видел этих взглядов! Сколькие из смотревших на него такими глазами сейчас тот свет топчут. А остальные, кто был пощажён и которые отделались лишь увечьями. Сколько их было: тех и других? Бывало, в каждые семь дней приходилось драться. Если бы кто-то из фанатов, что остались теперь без кумира (а у Шрамгана была постоянная группа болельщиков), вёл статистику и имел точную цифру выигранных боёв – думается, Шрамган и сам бы ошибся в попытке эту цифру угадать. Ошибся бы человек на пятнадцать, а то и двадцать, и обязательно в сторону занижения. Он не бахвал, чтобы лишних приписывать. Сбросил бы многих из списка побеждённых. Особенно тех, кто дрался с ним по принуждению и кто продолжает иногда в памяти приходить. Оставил бы только настырных и неадекватных отморозков, да тех, кто слишком многое из себя возомнил, возжелав на его смерти заработать. Таких убивать было почти не жалко.

Всю карьеру гладиаторскую бонус за победу над великим Шрамом непрерывно рос. Как невидимая и назойливая шаровая молния, этот бонус супостатный постоянно висел где-то рядом, преследовал и не давал расслабиться. Сам себе поклялся: «Убивший меня да не разбогатеет».

(Индивидуальные клятвы Шрамган практиковал.)

И как же хотелось ему от этой дурацкой шаровой молнии избавиться, от этого вечного прессинга. Вдохнуть свободно, когда уже никто не будет проявлять смертельную алчность в твою сторону.

Перед последним боем, в котором лицо на две части распополамили, ажиотаж разогрелся доселе невиданный. Бойца против Шрамгана выставили, которого несколько лет специально под него готовили. Не давали им сойтись раньше времени, дабы претендент смог достичь уровня чемпиона. Иначе чемпион убил бы его до срока, устранил бы взращиваемую для себя опасность, да ещё и не при максимальной выручке. Чёрный Череп – такое прозвище дали тому, кто должен был сорвать куш для своих хозяев. Или Че-Че, как сокращённо прозвали его поклонники.