Александр Лютиков - Млечные истории I

Первый враг упал. Но за это время действия с остальными врагами не стояли на месте. Увы, события, происходящие одновременно, описать можно только лишь поочерёдно.

Сермяг, подбежавший следом за Шрамганом, пикой нацелился на того врага, что отбивался от Колба. Силой своей Сермяг, в сравнении с Фрагустом и Шрамганом, конечно же, не вровень. Так ведь с этими двумя силовыми уникумами во всей Даксарии совсем немногие смогут потягаться. Сермяг крепок и ловок в свою меру, и физическими показателями, пускай и не явно, но всё-таки несколько превосходит среднестатистического представителя мужской части человечества. Однако у Сермяга имелось одно более разительное отличие от своих друзей – он ещё никогда не убивал человека. И, признаться, подбежав к спине орудующего двумя мечами Шрамгана, самую малость тормознул в собственных действиях, о чём на всю дальнейшую жизнь оставил себе порцию горьких сожалений.

Колб, может быть, по причине того, что завидел подбежавшего хозяина… или, может, оттого, что друг хозяина ведёт активные, победные действия… словом, он стал меньше беречься. Собачья тактика нападений сзади успеха не принесла. Отбивавшийся всё время успевал повернуться к псу передом. А успеха Колбу хотелось. Очень хотелось! В особенности перед хозяином. И решил Колб, на свою беду, перейти на прямые атаки. Враг, завидев, что пёс перестал бегать вокруг и теперь пытается поймать свой момент, применил хитрость. Специально выставил, сволочь, ногу. Колб допустил фатальную ошибку. Не удержался перед искушением. Совсем чуть-чуть зубы до вражьей ноги не достали. Клацнули вхолостую. Смертельный промах.

Вражеский меч рубанул по собачьей спине. Удар был такой силы, что стройность позвонков нарушилась. Колб взвизгнул, задние лапы просели, обмякли и больше не двигались, и отскочить назад не было никакой возможности. Бросил непонимающий взгляд в сторону хозяина. А меч летел уже на второй удар, теперь в колющей манере. По всей поляне раскатился дикий вопль Сермяга. Меч вошёл в собачью грудь сверху в левый бок, достал до сердца, проткнул его и сразу вышел. Колб ещё раз взвизгнул, обрывисто и окончательно.

(Один-один, счёт по загубленным душам.)

«Эх, Колб! Надо было просто продолжать донимать его на расстоянии», – в доли мгновения, с горечью пронеслось в голове Шрамгана, когда он поднимал с земли трофейный щит, наступив ногой на отрубленную кисть.

Сермяг хоть человеческих жизней ещё и не губил, но сейчас готов был убийцу Колба изрубить в фарш. Когда на твоих глазах убивают того, кто любил тебя больше собственной жизни… да ещё этот последний взгляд, где непонимание случившегося и безмерная жалость расставания. Что тут говорить, силушки Сермяговы утроились. Атака была очень психической. Может быть, даже чересчур психической. Сермяг просто обезумел. Шрамган первый раз его таким увидел.

Ещё более поразился неадекватной реакции на смерть пса сам убийца Колба. Но думать ему следовало бы сейчас о другом. Напарник-то упал замертво, а пика в руках у ополоумевшего, теперь уже нетрудно догадаться, хозяина собаки, настолько длинна, что мечом махать бесполезно. Бежать ещё бесполезней. Оставалось одно – метнуть в психанутого пикинёра меч и достать из-за пояса второй. Так и сделал.

Сермяг от летящего меча смог бы и увернуться, но не понадобилось, сумел пикой кардинально изменить траекторию полёта меча, подбив его вверх. Меч перелетел через Сермяга и воткнулся в землю за его спиной.

Второй меч убийца Колба достать-то достал, но даже на замах не оставалось уже мгновений. Попробовал увернуться и отвести щитом от себя пику, но разгневанный хозяин убитого им пса слишком твёрдо держал её в руках.

Оружие возмездия воткнулось в место, где грудь переходит в живот, прямо по центру. Будучи уже проткнутым, попытался метнуть и второй меч, но получилось так, что и на два шага меч не улетел.

Сермяг, как насадил врага на пику, так и погнал его почти наперевес. Казалось, что насаженный вражина едва касается земли ногами. Недолго Сермяг возил его туда-сюда. Разогнавшись, и с диким криком, пригвоздил убийцу верного друга к тому толстому дереву, что стояло посреди поляны.

(Два-один, наши вышли вперёд.)

Тут следует сделать короткий отступ во времени, возвращаясь к происходящему на берегу.

После того как вторая выпущенная лучником стрела пролетела за спиной Фрагуста, стрелявший, по-видимому, осознал малую перспективность третьей попытки. Только удача могла поспособствовать точному попаданию, а она сегодня, надо полагать, к лучнику стояла задом. Вот что третья попытка убила бы точно, так это премного драгоценные (особенно при покушении на царей) мгновения времени. Предполагаемая жертва, скорее всего, успеет добежать до конца мостков и, можно не сомневаться, прыгнет в воду. А человек в воде – это более медлительная мишень и шансы подстрелить-таки, по идее, ещё должны будут появиться. Лучник решил бежать вдогонку. Логика тут была, но только для лучника. В действительности же и здесь его поджидало невезение.

В какой-то момент все трое – Фрагуст, напарник лучника и сам лучник – оказались бегущими примерно на одинаковых расстояниях друг от друга. И примерно с этого момента Шрамган на бегу стал видеть происходящее на реке, и в один миг оценил ситуацию. Сейчас он, будучи удостоверившимся в благополучном исходе сверхэмоциональной схватки Сермяга, стремился как можно скорее примкнуть к действу на мостках и взять там на себя главную роль. Царский меч остался сзади воткнутым в землю, теперь в левой руке у Шрамгана был трофейный щит.

Фрагуст, возглавлявший забег по мосткам, уже увеличивал длину шага перед прыжком, успевая мысленно похвалить за качественную работу встретившихся утром по дороге мужиков.

Бежавший вторым – тот, в чьи обязанности входило окончательное добивание царя Даксарии – находился примерно посередине длины мостков. И он, предвидя, что подопечный сейчас прыгнет в воду… а самому ему со щитом и двумя мечами в холодной воде совершенно нечего делать… решил, на манер убийцы Колба, метнуть меч. Хотя происходящего на поляне он видеть, конечно же, не мог. Вероятно, их всех учили в определённых ситуациях метать свои мечи.

Лучник, только вбежавший на мостки, держал третью стрелу наготове. Взгляд был устремлён на напарника, который с разбега, на широком выпаде запустил меч Фрагусту в спину.

Толчковая нога Фрагуста оторвалась от края мостков. Задача была улететь как можно дальше. Сразу после отталкивания, на взлёте, когда он ещё не успел вытянуться в струнку, в толстую царскую шею прилетел вражеский меч… Но не остриём, а навершием рукояти. Оно имело вид круглого набалдашника.

Похоже, удача сегодня повернулась задом не к одному только лучнику, а ко всем четверым злодеям.