Лихобор - Проект «ХРОНО». Право выбора

Обершарфюрер не особо старался запомнить имена новых знакомых, суета стала утомлять, и когда, наконец, все расселись за стол к давно ожидаемому ужину, он облегченно вздохнул. Что ни говори, а советская столовая, которую посетили они в обед, давно стала не очень приятным воспоминанием. Есть хотелось зверски.

Студенческое застолье не блистало изысками, но, несомненно, было милей сердцу чем местный общепит. В большой кастрюле посреди стола оказались макароны с тушенкой, в здоровой миске самый простой салат из огурцов, помидор и редиса, с петрушкой и укропом, сдобренный ароматным растительным маслом. Две бутылки зеленого стекла, оказались местным портвейном, и одна бутылка с водкой. В трехлитровой банке, судя по этикетке и цвету, находился яблочный сок. Дружно застучали ложки, молодежь, громко разговаривая и смеясь, потянулась к кастрюле и миске с салатом. Юрий сидевший чуть дальше своей подруги, подал ей тарелку, и вскоре уже накалывал на вилку тонко нарезанные кусочки огурцов и помидор. Подняли граненые стаканы за встречу. Парни разлили себе грамм по сто водки, хотели и ему, но Кудашев потянулся за портвейном. Совсем не хотелось сорокоградусной. Дневная жара еще не совсем сменилась ночной прохладой, хотелось просто пить. Стакан не дурного сока, предшествовал всем остальным напиткам. Зазвенели граненые стаканы. Кудашев пригубил почти красный, чуть в коричневый тон, напиток с резким запахом, содрогнулся, но несколькими глотками допил до дна. Все! Больше это не пить! Он поддел вилкой салат и отправил в рот, другой рукой потянулся за банкой с соком и налил себе в стакан.

Португалия, по меркам его мира, – нищая страна, расположенная где-то на задворках, на побережье Атлантики. Единственное, чем она славилась и что исправно поставляла на европейский рынок и в Рейх в частности, было вино. Не то что бы Юрий Кудашев был любителем вин, он и с Ролле постоянно спорил, оставляя пальму первенства в напитках за немецким пивом. Но с портвейном он был знаком. Настоящий португальский портвейн и белый Ларгима, который пьют только холодным, закусывая мясом с оливками и рыжевато-коричневый Тони с ореховыми тонами во вкусе. Но то что ему налили сейчас, он глянул на этикетку «Портвейн 72», явно не имело никакого отношения к уважаемым португальским брендам вроде «Offley Forrester» и «Smith Woodhouse». Судя по вкусу, советские виноделы, виноградные выжимки смешали с сахаром, этиловым спиртом и черт еще знает с чем, а затем беззастенчиво, нагло назвали получившееся пойло «портвейн». На желтой этикетке второй бутылки, красовалась виноградная гроздь и надпись: «Анапа крепкое». Дегустировать напиток из этой емкости у обершарфюрер никакого желания не возникало. Он отказался от спиртного, уверенно и кратко сказав: «Извините, мне больше врачи не разрешают». Второй тост, за знакомство, он пил яблочный сок. Этот напиток даже советская власть испортить не смогла.

Разговор не затихал и во время еды. Кудашев рассматривал ребят в комнате. Нравились они ему куда больше, чем колхозники в Черневском клубе. Что ни говори, интеллигенция, будущие врачи. Хирурги, педиатры, гинекологи. Когда-то и он хотел стать медиком, но судьба повернула иначе, очень резко повернула. Постепенно, он выделил, что все кроме встречавшей их веселой и смешливой хохлушки Оксаны, разбиты по парам. В глубину их отношений вникать желания не было, но явно трое девушек с парнями состояли в каких то, отношениях, выходящих за дружеские. Простые, хорошие русские лица… Обсуждали каких-то общих знакомых, конечно, ему, Кудашеву, не известных, разговаривали про какие-то университетские дела, кого-то ругали, спорили. Но без какой-то злобы. Спиртное им развязало немного языки и добавило румянца на молодые лица. Заметил Юрий и то, что все смотрят на него с явным интересом. Любопытно, что Маша им про меня наговорила?

Незаметно, опустела тарелка, но вновь наполнилась, Маша ему улыбнулась:

– Ты кушай, не ресторан, конечно, но мы тут частенько засиживаемся по вечерам. Привыкли. Третий тост ожидаемо был за «прекрасный пол» и тоже у Кудашева прошел с яблочным соком. Разговор стал громче и оживленнее, краем уха он услышал, что рядом говорят о нем. Юрий прислушался. Оксана, постреливая из-под красивых черных бровей в его сторону, расспрашивала Лопатину:

– А ты и не говорила, что он такой красавчик! И не пьет почти. По нашим временам непьющий парень нечасто попадается! Машка, вот ты мне честно скажи, у тебя с ним как? Ой, ой…. Да не в жизнь не поверю, что не запала!

– Оксанка, ну перестать, у тебя все мысли о мужиках! – шепотом, смущенно отмечала Маша, – ничего у нас нет, я же рассказала вам! Он друг моего брата, который погиб на службе. Он после ранения в отпуске, и к нам заехал.

Кудашев про себя хмыкнул, то, что испытывала к нему девушку явно далеко переходило грань «ничего у нас нет». Но и то, что не хотела она рассказывать об этом подругам, тоже было вполне понятно.

Оксану явно Машины слова воодушевили. И так, проявляя к нему заметный интерес, она, узнав о отсутствии у подруги видов на парня, стала похожа на охотничьего пойтнера, принявшего стойку. А что, ничего девчонка, подумалось ему… Но не нужна ты мне голубушка, опоздала…

– Спасибо, Машка, мне только этого и нужно было знать! Вот увидишь! Сегодня же заберусь ему в штаны… – Оксана томно улыбнулась в сторону обершарфюрера, полагая что он их не слышит.

Но не тут-то было! Маша, отвернувшись от Кудашева, крепко ухватила подругу за запястье и зашипела: «Вот только попробуй, сучка!»

– Ну чо ты, чо ты… Я же спрашивала тебя! Тю. Дура! Сразу бы сказала! – тихий голос украинки стазу стал расстроенным, – Пусти руку уже!

Их прервал один из парней, кажется Алексей. Спортивного вида, с короткой стрижкой, настоящий нордид, подумалось Юрию, на нем отлично смотрелась бы наша форма, с рунами на воротнике.

– Ребята, уже почти десять, чуть не пропустили! Включайте!

Что не пропустили и что включать, Кудашев сразу не понял. Но когда увидел, что сидевшая на противоположном конце стола пухленькая блондинка с забавными кудряшками щелкнула тумблером телевизора, решил, что дело в какой-то программе.

Он наклонился в Маше:

– А что мы чуть не пропустили?

Девушка посмотрела на него немного удивленно:

– Сегодня же показывают «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады!»

Все повернулись в мерцающему экрану. Телевизор потрескивая лампами постепенно прогревался и серый экран, светлея, превратился в картинку. Наверняка, даже по советским меркам, телевизор был старым барахлом. Юрию не верилось, что подобное дерьмо могли выпускать в их время, одновременно запуская людей в космос. Изобретение Владимира Зворыкина, в мире Кудашева, распространилось быстро и то, что он видел в общежитии советских студентов в 1979 году, с трудом соответствовало уровню его 1950 года. Он тактично промолчал, в его ли положении сейчас обсуждать прогресс.