Юрий Кривенцев - Пентакль. Пять повестей

– Все началось с трагической смерти моей, гм, родственницы, точнее – с ее похорон.

За каких-то сорок минут она выложила все: от обморока в прикладбищенской церквушке, до появления здесь, в кабинете врача (кроме своей причастности к гибели Марии Степановны, разумеется). Несчастную словно прорвало. Казалось, попытайся кто-либо прервать ее в этот момент, рассказчица не успокоилась бы, пока не выплеснула из себя все, до последней капли.

За все время своеобразной исповеди, доктор не прервал клиентку ни разу. Он внимательно слушал, не отрывая глаз от собеседницы, иногда понимающе кивал и что-то записывал в небольшом блокнотике.

Наконец, девушка закончила.

После минутной паузы, Олег Анатольевич слегка прокашлялся, погладил бородку и заговорил тихо, доверительно, словно с давней подругой за бокалом вина:

– Да, навалилось на тебя, бедняга. Не с каждым такое случается. Между прочим, меня порадовали твои способности к логическому анализу. Ведь совершенно верно рассудила, что полуторамесячная летаргия исключена. Но вот дальше… Уперлась в каменную стену, убедив себя, что всему произошедшему просто нет, и не может быть объяснений. Это не так. Давай поразмышляем. Итак, аномальные (по твоему мнению) события в порядке их обнаружения: первое – необъяснимый сдвиг времени, весна превратилась в лето; второе – неожиданная смена почти всех рейсов маршрутных такси; третье – неразбериха с сотовой связью, ее операторами и «неправильной» формой сим-карт; четвертое – исчезновение мелких купюр, их замена на монеты; пятое – ты, будучи уверенной, что выпала из жизни на семь недель, оказывается, все это время жила здесь, прилежно ходила на работу; шестое – появление кошки в твоем доме; седьмое – неизвестные тебе «старые» друзья в соцсетях: восьмое – оказалось, ты живешь в незнакомой стране – евразийской Федерации. Кстати, а как, по твоему, должна называться твоя родина?

– Россия, разумеется.

Мужчина с интересом уставился на собеседницу:

– Россия. Когда это было… Дела давно минувших дней…

– Да, но вы не все перечислили.

– Конечно. То, что потрясло мою собеседницу больше всего, я оставил на десерт: девятое – твоя моча, которая вдруг стала синей (и кровь, соответственно); ну и, наконец, десятое – червь-скорт, вызвавший у тебя такое омерзение.

Он склонил голову набок:

– И вот что удивительно, большинство из перечисленных «неправильных» фактов не возникли вчера (во время твоего обморока), а, судя по неопровержимым свидетельствам, существовали гораздо раньше, некоторые – задолго до твоего рождения.

– Да уж…

– Ну а теперь, – Олег Анатольевич прищурил глаза, пряча улыбку в бороду, – давай думать.

– Я уже пыталась. Бесполезно.

– Попытаемся вместе. Суди сама. Если верить твоим ощущениям, такое огромное количество «странных» явлений (а ведь их, наверняка, значительно больше десяти, просто с остальными ты еще не успела столкнуться) говорит об одном: мир, в котором ты жила и реальность, окружающая тебя сейчас – не идентичны.

– Вы хотите сказать, что я попала в другой…

– Ни в коем разе, – перебил доктор. – Конечно, первое впечатление говорит именно об этом, но давай пойдем по наиболее простому пути рассуждения: если единственному человеку (тебе) кажется, что все вокруг не так, ненормально, какой вывод логичнее, правдоподобнее: изменилось все окружение (что практически невозможно), или изменился один человек?

– То есть…

– Да, да, девочка моя. Неужели ты думаешь, что по чьему-то велению, ради одной тебя вселенная встала с ног на голову? Только ты видишь это и больше никто. Так не бывает. Может быть дело в тебе, твоем восприятии? Это единственное трезвое обоснование проблемы.

– То есть я – сумасшедшая?

Доктор слегка крякнул:

– Зачем же так категорично? Возможно стресс (смерть, похороны, может, что-то иное) вызвал некий дисбаланс системы восприятия этого организма, – психиатр кивнул на собеседницу, – стимулировал ложные воспоминания. Отсюда и все «необъяснимые» неприятности, преследующие несчастную девочку. Доверься мне, это излечимо. Повторяю, я не неволю. Ты можешь идти. Но давай договоримся: завтра, – мужчина что-то черканул в ежедневнике, – в 11.00 ты навестишь меня, и мы займемся мягкой безболезненной терапией. Никаких медикаментов, только слова. В данном случае этого достаточно.

– Хорошо. До свидания.

Чем дольше Лена шла по улице, чем внимательнее вглядывалась в окружение, чем больше замечала мелких, но режущих глаз, вопиющих несоответствий, тем тверже понимала: Олег Анатольевич не прав, ее ощущения верны, она не ошибается, дело не в ней.

Чужой город, чужая страна. Холодная безысходность наполняла душу. Что делать? Как быть? Куда прятаться?

Так хотелось, чтобы все это оказалось сном, жутким кошмаром, не более. Вот бы очнуться от этого морока и вдоволь посмеяться над своими ложными страхами. Но нет. Сомнений не было – это реальность, холодная, жестокая, равнодушная.

И тут, словно молотом по черепу – воспоминание, фраза психиатра: «Если верить твоим ощущениям… …мир, в котором ты жила и среда, окружающая тебя сейчас – не идентичны».

«Так и есть!» – девушка остановилась от простой гениальности правды, свалившейся на нее. Тут же, во всех подробностях вспомнилось сновидение о подземном гроте, хранящейся там Инкунабуле реальностей. – «Каждая страница книги – отдельная вселенная. Границы между ними тонки, зыбки. Что-то произошло. Я ПОПАЛА В ИНУЮ РЕАЛЬНОСТЬ, на другую страницу, лишь похожую на прежнюю».

Прорыв, лазейка в соседнее измерение.

Елена лихорадочно думала. Когда это случилось? Очевидно – в том маленьком храме, во время отпевания усопшей Марии Степановны. Очнувшись от обморока, странница по мирам уже оказалась здесь. Чужая, одинокая, противоречащая окружению самим своим существованием.

Что делать?

Церквушка! Именно там случился прорыв. Ей надо бежать туда. Попытаться найти лазейку. Возможно, это поможет ей совершить обратный прыжок, вернуться домой?

«Ох, мамочки, хоть бы вышло…».

Легкой стремительной птицей с белыми крыльями, надежда возрождалась в душе.

Маленький невзрачный храм по-прежнему располагался у самого входа на кладбище. Казалось, здесь ничего не изменилось, сохранилось, как в прошлой жизни.

Вновь кого-то хоронили. Хотя, чему тут удивляться? Люди не вечны, мрут ежедневно, а первая половина дня – самое подходящее время для таинства.

Пора!

Она сделала шаг, и тут же пошел мелкий летний дождичек. Девушка криво усмехнулась: «может и впрямь – хорошая примета, для меня».

Внутри тот же полумрак, довлеющий, наседающий на крохотные свечные огоньки. Образа, ларец с мощами – все на месте. Только народу на этот раз чуть побольше.