Анатолий Мухин - Неоновый рай

– Я вам искренне сочувствую, миссис А. Но сейчас есть масса возможностей победить недуг шизофрении.

– Я знаю, сэр, но моя страховка покрывает только меня, а не членов моей семьи. Хоть я и против имплантов и чипирования, я готова на это ради Алфеи. Но 8000 криптодолларов, сэр. Мне придётся копить эту сумму несколько лет.

– Миссис А… – Мистер Пибоди-младший присел на край своего массивного стола из деревозаменителя. – Спасибо вам, что поделились со мной вашей историей. Позвольте мне… помочь оплатить импланты? И все необходимые процедуры.

– Что вы, сэр, я не могу…

– Миссис А, прошу. Вы не просто мой секретарь. За все эти годы вы столько раз помогли мне, без вас я бы не смог так чётко и слаженно выстроить нашу непростую систему. Я поговорю сегодня с отделом страхования и попрошу расширить вашу страховку на членов семьи. За выслугу лет. Вы это заслужили, миссис А. Это меньшее, что я могу сделать.

– Боже, сэр… – Слёзы горести миссис Андерсон сменили слёзы счастья. – Я так вам благодарна! Спасибо, мистер Пибоди! Спасибо вам!

– Не за что, мэм. Сегодня можете уйти пораньше. Вам нужно к внучке. Будьте рядом с ней.

Миссис Андерсон, не веря происходящему, вернулась к рабочему месту. У неё появилась надежда.

16

Вечером того же дня миссис Андерсон позволила себе доехать до высотного дома на Кеннеди-стрит на такси. Желание поделиться с внучкой прекрасной новостью распирало пожилую секретаршу, и когда она вошла в их небольшую квартирку стодвадцатичетырёхэтажного дома, сразу же позвала Алфею.

Та не ответила.

Миссис Андерсон, не разуваясь, пробежала в спальню, где её внучка спала, укутавшись пледом, потёртым от времени, но сохраняющим запах новой вещицы. Бабушка выдохнула. Она заботливо подоткнула плед, чтобы её единственной внучке стало теплей. Бедная девочка настрадалась за эти дни.

Выходя из комнаты, миссис Андерсон ещё раз взглянула на свою Алфею. Её внимание привлёк мессенджер, который виднелся под кроватью.

– Нашла-таки… – прошептала миссис Андерсон. – Наверняка опять смотрела свой сериал.

Очень тихо, чтобы не разбудить внучку, она наклонилась и подняла его. Ровно в тот момент, когда мессенджер оказался в руках миссис Андерсон, пришло сообщение:

Том Уотс: Привет, малышка! Я соскучился!

Раздался скрежет закрывающегося механизма титановой двери. Неприятный, но быстрый, он известил о том, что камера 12 блока Х плотно закрыта и оберегает город от того, кто внутри. Обозначение Х выбрано неспроста. Здесь сидят те, на ком суд города Нью-Роуз поставил крест. Навсегда скрыл от глаз общественности. Отправил находиться в вегетативном состоянии до конца дней под влиянием опиумного раствора и элемента Х. На улицах Роккерс-Вэллей и сейчас юнцы из банд распускают слухи, что элемент Х навсегда атрофирует часть мозга и вернуться к своему прежнему состоянию человек не сможет никогда.

Но заключённый под номером Х-12/22 смог еле заметно шевельнуть мизинцем левой руки. Он сидел посреди метровой ячейки с потолком высотой полтора метра, прикованный (что выглядело издёвкой в его состоянии) к металлическому креслу. Его руки, ноги и голову опоясывали титановые крепления, фиксирующие тело, создавая образ заключённого, которого пристегнули к электрическому стулу и вот-вот пустят разряд. Из небольшого отверстия на потолке лианами свисали провода и трубки, пронзающие его тело. По этим трубкам поступали растворы, питательные вещества и, конечно, элемент Х. Провода фиксировали его мозговую и мышечную активность, которой, по правде говоря, не было.

До того дня.

В полубредовом, сонном состоянии заключённый не мог говорить. Не то что говорить – мыслить. Он не помнил, кто он и откуда. Иногда только в его голове крутились страшные образы: неизвестные ему люди с ужасом и страхом в глазах умирали раз за разом страшной смертью. Их мёртвые, стеклянные глаза вновь и вновь возникали перед ним, но кто эти люди и почему их так жестоко убивали, заключённый понять не мог.

Иногда его отключали. Он понимал это, когда наступала тьма. И во тьме этой сначала ничего не происходило, по крайней мере он этого не помнил. Но однажды вместо привычной тьмы перед ним появилась миловидная женщина. Она стояла перед ним такая маленькая, не больше двух дюймов ростом, а он, заключённый, был гигантом по сравнению с ней. Вокруг мелькали цифры и знаки, которые ему были не интересны. Ещё был темнокожий старик, и мальчишка, и светловолосый парень. Все они видели его, а он не мог понять, почему испытывает к ним отвращение. А ещё он сиял. Ему казалось, что он сиял и свет, исходящий от него, озарял всё вокруг. Объяснить это можно было лишь тем, что смотрители камеры 12 что-то добавили к опиумной смеси. А потом он еле заметно шевельнул мизинцем левой руки. Почувствовал внутри, как мозг посылает небольшой разряд по его телу, чтобы мизинец чуть шевельнулся.

В его голове звучало только одно слово, значение которого он не понимал…

Зитс.

1

Ночь слишком сильно ощущалась на пересечении Челленджер-стрит и Шестой. Какой-то хулиган, которых в Карстоне явно меньше, чем в Энджелс-Хоуп или Роккерс-Вэллей, разбил один-единственный фонарь на перекрёстке. Мэрия города уже третий год обещала обновить фонари, заменить плафоны на непробиваемые, но зачастую находились статьи расхода поважнее, чем освещение в историческом районе города.

Старик Арагуйо, как обычно, выполнял свой ежедневный ночной ритуал: проверить все кофемашины, протереть их, отчистить кофейный налёт. Затем пнуть как следует старый робот-пылесос, чтобы тот наконец принялся за очистку кафеля в кафе, и, протерев столики и задвинув стулья, погасить свет и поставить заведение на плохонькую сигнализацию. Старику казалась грабежом трата 89,90 криптодоллара в месяц за сигнализацию, работающую через раз, но через раз – лучше, чем вообще ничего. И хоть Карстон считался относительно безопасным районом, всегда могли нарисоваться горячие головы из соседних Локхарда, Роккерс-Вэллей и Энджелс-Хоуп. Тем более что у кого-то же хватило ума разбить фонарь.

Арагуйо осмотрел своё заведение, которое он открыл несколько десятилетий назад. Эта цифра отразилась болью в его коленном суставе, и старик поймал себя на мысли, что пора бы уже заменить его на новый, титановый. Все знаменитые футболисты от Роджера Дривза до Ким Рэйо сделали это ещё в начале сезона, чем он хуже? Но тут же вспомнив, что, если он не получит стандартную выручку в конце месяца, платёж по залогу вырастет на 30%, он отогнал от себя глупые мысли. Старик погасил свет, набрал восьмизначный код сигнализации на небольшой сенсорной панели и начал рыскать по карману в поисках ключей.