Дмитрий Колосов - Воин

Тем временем ветер крепчал. Ныряя в морскую бездну, он порождал огромные волны и вскоре разразилась страшная буря. Тогда могучий Тидид вскочил на ноги и громко закричал, силой голоса заглушая грохот волн. И ярость, губительное пламя ярости вспыхнуло в его светлых глазах.

Беотия сильна знатью.

Не рядящимися в белые хитоны нуворишами, богатства которых нажиты торговлей и морскими грабежами, а знатью родовитой, крепкой, выросшей на земле.

Беотийцы мало торговали и почти не занимались ремеслом. Хлеб насущный им давала земля, давала столь обильно, что они даже делились им с соседями, не без выгоды, естественно, для себя. Афины и Фокида кормились мором, Фивы кормились землею. Земля же принадлежала потомкам тех вождей, что полили ее своей кровью, отстаивая от многочисленных врагов, что полили ее потом, бросая семена в первую борозду. Земля принадлежала лучшим или, как их именовали в Элладе, аристократам.

Здесь не пользовались почетом купец или ремесленник, ведь не они создавали славу и богатство семивратных Фив. И потому были слабы притязания черни, оттеснившей от власти достойных в других городах и установившей порядок, именуемый властью народа и представлявший на деле власть крикливой толпы. Охлос! Беотийские аристократы ненавидели само это слово. Величие Фив — в древних родах, уходящих корнями во времена Кадма, а сила — в земле, плодотворящей и неистощимой, черной, словно мокрая сажа.

На улицах Фив был в почете белый цвет [96] Одежду белого цвета в 5 веке носили по преимуществу аристократы. . Горожане поспешно уступали дорогу всаднику, облаченному в белый хитон, поверх которого был накинут белый же, с золотой каймой по подолу, фарос. Конь под всадником был также белый. Не пепельный в яблоках, что изредка попадают в Элладу с Востока, а снежно-белый с бешеными кровавыми глазами. Должно быть, его дальним предком был один из жеребцов, погубивших Фаэтона [97] Фаэтон — сын Гелиоса; управляя колесницей солнца не смог удержать огнедышащих лошадей, вызвав страшный пожар на земле, за что Зевс поразил его молнией. . Подобная цветовая изысканность привлекала к себе всеобщее внимание, но всадник похоже привык к любопытству окружающих. Его гордое лицо, украшенное небольшой аккуратной бородкой, оставалось бесстрастным. Слегка подстегивая плетью норовистого жеребца, он подъехал к высокой ограде, скрывавшей от посторонних глаз богатый дом. Всадник стукнул плетью в выкрашенные синей краской ворота, они немедленно отворились, впуская его внутрь.

Раб-охранник отвесил низкий поклон.

— Гости уже приехали?

— Да, господин.

Всадник ловко спрыгнул на землю и бросил поводья подбежавшему конюшему.

— Дай остыть и хорошенько протри.

— Слушаюсь, господин.

Господин… В этом доме сто сорок два человека величали его господином. То были рабы, прислуживавшие ему лично и следящие за его хозяйством. Еще полторы тысячи рабов трудились на полях и в мастерских. Недаром он считался первым богачом Беотии и одним из самых богатейших людей Эллады. Шестая часть беотийских полей и пастбищ принадлежала ему, спарту Леонтиаду, отпрыску одного из пяти знатнейших родов, что произошли от кадмовых спартов [98] Спарт — мифический воин, рожденный из посеянных в земле зубов дракона, сраженного Кадмом; Кадм и пять спартов были основателями Фив. . Его предки копили богатства из поколения в поколение, приобретая вместе с тем и власть. Считаясь самым богатым человеком в Фивах, Леонтиад был и самым влиятельным. Именно ему прочие спарты доверили должность беотарха [99] Беотарх — высшее должностное лицо в Фивах. , именно в его доме останавливались иноземные послы и именитые гости.

Вот и сегодня у него были послы, но послы тайные, прибывшие под видом купцов: Он был заранее извещен о их предстоящем приезде и дабы не возбуждать подозрений — когда это было видано, чтобы спарт Леонтиад принимал у себя в доме безродных торгашей! — отправился объезжать свои пастбища. Теперь, если тайна вдруг раскроется, он сможет представить дело так, будто бы гостям предоставили кров без его ведома. Так поступил бы любой Леонтиад, их род славился своей хитростью и предусмотрительностью.

Сшибая плетью пышные бутоны роз, которыми была обсажена дорожка, он неторопливо двинулся к дому, по размерам своим и роскошной отделке не уступавшему царскому дворцу. Этот дом был построен еще прапрадедом беотарха Леонтиада, тоже беотархом и тоже Леонтиадом. Три с половиной этажа из гранита и крепчайшего известняка, покрытые розовой черепицей, с фасадом из мраморных колонн. У входа сидел каменный сфинкс, поверженный некогда мудрым Эдипом. Вокруг дворца располагались многочисленные хозяйственные постройки, дома рабов, а также сотни плодовых деревьев, дающих лучшие во всей Элладе яблоки и груши.

Леонтиад прежде принял ванну, а уж затем приказал накрывать в мегароне [100] Мегарон — помещение для пира. стол для пира. Трапезничали в этот раз лишь вчетвером: Леонтиад, его доверенный помощник Трибил и два гостя — Елмен и Кадустат. Первый назвался ионийцем из Галикарнасса, а второй был мидянином из Суз. Они именовали себя купцами, но на деле были посланцами повелителя мидийской державы Ксеркса.

Трапеза проходила при свете тридцати дюжин свечей, вставленных в разлапистые серебряные шандалы. Пирующие отдавали должное множественным блюдам из мяса и рыбы, фруктам и сладостям, пили великолепное хиосское вино. Особый восторг вызвала целиком зажаренная на вертеле лань — это животное нечасто встречалось в Беотии. Дождавшись, когда гости утолят голод, Леонтиад отослал слуг прочь и перешел к делу.

— Я готов выслушать вас, досточтимые господа.

Говорил Елмен, так как его товарищ плохо знал язык эллинов.

— Полагаю, нам не стоит представляться и почтенный хозяин понимает от чьего имени мы говорим.

— Отчего же? — Леонтиад хотел вести игру по всем правилам.

Галикарнассец не стал спорить.

— В таком случае я официально объявляю о том, что мы являемся посланцами великого царя Парсы и всего Востока Ксеркса.

— Чего же хочет от меня великий царь? — спросил Леонтиад.

— Великий царь, которому известны мудрость беотарха Леонтиада и та благожелательность, с какой он относится к Парсийской державе и лично великому царю, прислал нас со следующим предложением. Владыка Беотии Леонтиад делает так, чтобы беотийские полисы признали власть великого царя, а за эту услугу царь назначает Леонтиада своим эвергетом и сатрапом.

«Заманчивое предложение», — подумал фиванец, следя за тем, чтобы его лицо оставалось бесстрастным. Выждав несколько мгновений, будто размышляя, он покачал головой.