Сергей Кулагин - «Хроники мёртвых городов – 2». Сборник рассказов

– Не страшись, жрица, – чуть самодовольно ответил Неслух. Ему льстило, что молодая, красивая девушка жалуется именно ему, а не рыцарю. – Мы не дадим тебя в обиду.

– Это точно, – ответил странно немногословный Жиль.

За время путешествия Рыцарь сильно возмужал. От лихого, бахвалистого паренька почти ничего не осталось. Только немного горячности. Тяжёлый поход вытопил из его характера всю молодцеватость, оставив умного, расчётливого и опасного не по годам воина. Изменился и Неслух. Ему словно передалась лихость Огнегрота. Но только в меру, чтобы создать у противника ложное представление о себе. Не коснулись трансформации лишь Жаду. Она осталась прежней, умной, жизнерадостной девушкой. Только иногда нет-нет, да ловил Неслух в её взгляде грусть и затаённую тревогу.

Проникнуть в Башню, против ожидания, не составило труда. Строение, также как и окружавшие его руины, были пустынны. Только шёпот ветра, шорох праха и запах смерти преследовал пришельцев. Вдруг протяжный стон откуда-то из-под земли заставил молодых людей вздрогнуть. Звук был слабый, но направление его чётко угадывалось. Поискав вокруг, среди разрухи, спутники обнаружили в хаосе ломаного дерева и битого камня, ведущую вниз винтовую лестницу. Заготовленные загодя факелы служили хорошую службу, поскольку, чем дальше уходили ступени, тем больше сгущалась тьма. И снова ни единой живой души.

Троица спускалась этаж за этажом. Оружие у всех наготове. Глаза выискивали во мраке врага. Но тщетно. Сражаться было не с кем. Даже стоны на какое-то время прекратились. Но Жада уже почувствовала, где находится пострадавший, и друзья двигались вполне целенаправленно.

– Можете убрать мечи, – сказала Младшая жрица. – Здесь нет опасности. Смерть есть, боль есть. И это меня угнетает. Но нападать здесь некому. А мёртвые в этих подземельях ещё слишком слабы, чтобы нападать на живых.

Снизу снова послышался стон, и молодые люди бросились на звук. С каждым шагом Жада бледнела все больше. Даже в неверном свете факелов это бросалось в глаза. Наконец, когда они достигли самого дна, на Младшую жрицу было жалко смотреть. Она была бела, как мел. Ноги Жады подкашивались, и если бы не галантный Жиль, подставивший девушке руку, она непременно упала бы.

– Здесь, словно сама смерть живёт, – виновато пояснила Жада, молодым людям. – Я изо всех сил сопротивляюсь давлению её силы, но надолго меня не хватит.

– Её здесь нет. Она давно ушла, – раздался слабый голос из глубины помещения. – Она ушла, но её сила ещё здесь.

Молодые люди, поддерживая свою спутницу, двинусь на голос, освещая пространство перед собой факелами. То, что они увидели, заставило их невольно отшатнуться. Посреди помещения, на каменном полу, сидел обнажённый человек, прикованный короткой цепью к столбу. Его истерзанное тело представляло собой сплошную запёкшуюся кровавую корку. Особенно бросалось в глаза лицо, кожа с него была срезана напрочь. Но человек дышал, хоть и с трудом.

Жада бросилась к страдальцу и, сорвав с пояса флягу с водой, попыталась его напоить. Тот поблагодарил слабым кивком, а потом спросил:

– Кто вы и как сюда попали?

– Нас прислали сюда Ведьма с Матушкой Провидицей, – за всех, ответила Жада.

– Они все-таки получили моё послание. Я пытался пробиться к их разумам, но у меня плохо получалось. Здесь глубоко и камень не даёт развернуться мысли. Только отголоски смоги вырваться из заточения.

– Да, Провидица и Ведьма видели сны и истолковали их так, будто здесь случилась беда, – подтвердил Жиль.

– Они не ошиблись, – узник закашлялся. – Здесь беда.

– Значит ты… – начал Неслух.

– Доктор, – закончил за него страдалец и засмеялся.

В этом тихом смехе слышалось все: и облегчение, и безумие, и жажда избавления.

– Я Доктор по имени Ангус Готрд.

– Святой Готрд? – удивился Жиль.

– Нет, просто Готрд. Наивный Готрд. Дурак Готрд. Простак Готрд. Как хотите, называйте, – узник с видимым трудом поднял руку, призывая молодых людей к молчанию. – Мне осталось немного. И это время я хочу употребить на то, чтобы рассказать о своей ошибке. Но сначала освободите меня. Я хочу умереть свободным.

Молодые люди хоть с трудом, но разжали звено цепи, сковывающей Доктора. Тот поблагодарил их кивком. После этого, лёг на заботливо подстеленный Жадой плащ и продолжал:

– Сколько себя помню, я жил в этом городе. В этой Башне. Люди и другие существа, живущие рядом, любили меня, а я помогал им, чем мог. Лечил, делал нужную погоду, защищал. Ресурсов Башни, которую построили лет за сто до меня, хватало с избытком. Но мне было мало любви людей. Я искал секреты жизни и смерти. Жизни после смерти и смерти живого мертвеца. Город, как и сама Башня, стоит почти на границе с Травными землями. Так они называются не потому, что там много травы, а потому, что отравлены. Это случилось давно – лет двести тому, когда комета своим хвостом зацепила нашу планету. Жить там могут только немёртвые. Да и то не все. Многие либо погибли от нехватки пищи, либо были съедены своими сородичами. От Травных земель наши земли, где стоит Башня, и обитают живые, отделяет купол. Он был создан много лет назад Машиной, которую запустили наши с вами предки. Они создали Машину, чтобы отделить себя от немёртвых и удержать остатки жизни на планете.

– Как отделить? Откуда взялись немёртвые? – почти одновременно спросили Неслух с Жилем.

– Ваши вопросы сыплются как зерно из порванного мешка. Я не успеваю их осознать, не то, что ответить. Вы молоды и хотите всё знать. Я стар, и моё время на исходе. Потерпите.

– Может быть, вынести тебя наверх к солнцу? – спросила Жада. Она сидела рядом с Доктором на коленях и держала его за руку.

– Было бы неплохо последний раз взглянуть на светило, – мечтательно протянул Доктор. – Но боюсь, туда мне путь заказан. Да и слеп я на оба глаза.

– Откуда же ты узнал, что мы молоды? – удивился Неслух.

– Я долго живу, мой юный друг и хорошо слышу, – через силу улыбнулся Доктор. – Так вот. До прилёта кометы люди смогли достигнуть многого в медицине, этике, поэзии, механике и физике. В естественных науках преуспели весьма. А главное – они научились сращивать живое с неживым, оживлять мёртвое, и совмещать неживое с мёртвым или ожившим. Думаю, если бы даже комета проложила бы себе иной путь, люди той эпохи в конечном итоге уничтожили бы сами себя. После явления кометы, когда взбесившиеся в результате воздействия неизвестных газов и вирусов, гены стали выдавать совершенно невообразимые жизненные комбинации, произошло несколько опустошительных войн. Последняя была между живыми и немёртвыми, которых вели за собой некрокиберы. Эти существа, порождение чьего-то злого докометного гения, объявили себя новой расой и принялись бороться с наследием старых времён – то есть с живыми. Они были разумны, особенно Высшие некрокиберы, умны и даже обладали, в некотором роде, творческим потенциалом. Правда, своеобразным…