Алексей Рыжков - Случайная тень

Келлер прячет «Джека Дэниэлса» за журналы, а Джефферсон начинает лихорадочно расхаживать по кабинету.

– Йон, ты ведь слышал про ночь страха в Нью-Йорке 1977 года? В линию попала молния, и девятимиллионный город остался на двадцать пять часов без электричества. Ближе к ночи в дорогие районы хлынули банды насильников и грабителей. За одну ночь полиция арестовала больше трёх тысяч человек, но это была лишь мизерная часть. Мародёры и вандалы нанесли ущерб городу в миллиард долларов, но больше всего, конечно, досталось простым людям. И ведь это всего-навсего блэкаут – отключение электричества…

Джефферсон с сожалением заглядывает в пустой стакан и ставит его на край углового стола, Келлер смотрит в окно пустым расфокусированным взглядом.

– Я даже боюсь представить, какой бардак начнётся, когда люди узнают об этом огромном инопланетном корабле.

– Считай, что ты меня убедил, Мак. У тебя же есть пару ребят в НАСА – эти твои однокашники из Гарварда или что ты там заканчивал. Свяжись с ними, пускай по-тихому сольют эти данные наверх. А мне пора.

– И куда ты собрался?

Келлер роется в ящике своего стола. – В той свистопляске, которая начнётся через пару недель, никому не будет дела до астрофизика из заштатной обсерватории. Я собираюсь самостоятельно подготовиться к глобальной панике, и ещё мне нужно кое о ком позаботиться.

– О! – Он извлекает из-под груды бумаг пузырек дезоксина.

– Отличная мысль, Келл, – комментирует находку Джефферсон – закинуться после виски метамфетамином—самое то.

– Я должен быть в форме, Мак, путь мне предстоит неблизкий.

Келлер находит под столом банку пива, запивает им психостимулятор и сосредоточенно меняет аккумулятор протеза.

– Мы еще увидимся?

– Не знаю, Мак. Мне надо в Беркли на пару дней, и я надеюсь вернуться не один. Наш тихий Фонскин – отличное место чтоб пересидеть массовые беспорядки. В таких ситуациях лучше держаться подальше от мегаполисов. Советую тебе забрать Лору и детей из Лос-Анджелеса, и закупить продуктов и медикаментов. И оружие конечно. Хотя о тебе-то, наверное, твои друзья из НАСА позаботятся.

Мак морщится как от зубной боли, и шагает за Келлером по коридору обсерватории. Снаружи прохладно, ветерок с озера Большой Медведь пробирается под одежду, ерошит длинные каштановые волосы Келлера и его шикарную бороду в стиле «а-ля конкистадор». Келлер застегивает байкерскую куртку и заводит свой «Фэт Бой Спешиал». – Я на тебя надеюсь, Мак. Не исключено, что в твоих руках сейчас судьба нашей цивилизации. Сделай всё правильно. – Он надевает шлем, выкручивает ручку газа и байк с рёвом уносится по узкой длинной дорожке. Джефферсон смотрит ему вслед, потом опускает глаза на жёлтый конверт в своей руке и ёжится.

2.

02 марта. Беркли.

Удар был сильным, след от пощёчины растёкся красным пятном на бледной щеке Келлера.

– Фууух. – Мария выглядит довольной. – Три года я мечтала это сделать.

– Я хотел попросить прощения, Мари.

– У тебя было для этого пару лет, потом срок давности истёк.

Она потирает после удара правую руку и шипит от боли.

– В следующий раз, перед тем как мне врезать снимай, пожалуйста, кольца.

– Договорились.

На ней только старая клетчатая рубашка Келлера. «Надо же, прошло столько лет, а она по-прежнему использует её в качестве домашнего халата». Мария улыбается, как ни в чём ни бывало.

– Кофе, доктор Келлер?

– Не откажусь.

– Хреново выглядишь, Йон.

Келлер оставляет рюкзак в гостиной и топает за Марией на маленькую кухню.

– Я не спал больше суток, дорогая. Ты просмотрела файлы, которые я тебе прислал?

– Файлы? – Она засыпает «Колумбийский Катурра» в бункер кофемашины. – Я думала, это просто предлог.

– Нет, доктор Лукоффникофа, это не предлог, похоже, скоро у вас будет уйма работы.

Мария усмехается. – Ты никогда не мог выговорить мою фамилию правильно.

Келлер выкладывает на стол планшет.

– Я засёк этот объект вчера. Это корабль, Мари! Те самые пришельцы, которых ты пытаешься смоделировать последние десять лет.

Она щурится на планшет, оттягивает уголок глаза, потом безнадёжно машет рукой.

– Подожди пару минут, Келл, мне нужно воткнуть эти чёртовы линзы.

Она уходит в ванную, что-то напевает там и Келлер блаженно улыбается. Будто и не было трёх лет. На крохотной кухне пахнет кофе, Мария напевает в ванной эти свои зубодробильные русские песни, старый клён привычно царапает ветвями окно. «Почему я от неё ушел? Диссонанс менталитетов?» Он проводит рукой по грубой столешнице – сосновые доски ещё хранят тепло его рук. «Мда, три года назад у меня было две руки. Была любимая женщина, маленький уютный дом…»

– Ну, что там у тебя за корабль?

Она стоит в проёме двери, солнце освещает светлые волосы, подчёркивает загорелые стройные ноги с безупречным педикюром. «Вот что мне всегда в ней нравилось – она неизменно в отличной форме» – Келлер убирает планшет со стола.

– Давай про корабль чуть позже. Я могу принять душ?

Мария чуть заметно улыбается.

– Твоя бритва в шкафчике на верхней полке.

Келлер кивает и проводит ладонью правой руки по её ягодицам, Мария немного отстраняется и морщит нос.

– От тебя несёт как от сдохшего скунса, дорогой.

Через двадцать минут безбородый, помолодевший на десять лет Келлер выходит из ванной. Поджарый как степной волк – на шее ожерелье в стиле индейцев Навахо, на бёдрах полосатое полотенце, в правой руке отстёгнутый E-HAND.

– Слушай, Мари, даже не знаю, как быть. Надевать эту штуку или лучше остаться одноруким калекой?

Её голос звучит из спальни. – Это ведь теперь часть тебя, и если в этот раз ты собрался оставаться достаточно долго, то лучше надеть.

«Она всегда любила символы в наших отношениях, поэтому и рубашка и кольцо, которое я подарил ей на годовщину». Он вщёлкивает кистевой привод в гнездо на запястье, шевелит искусственными пальцами и направляется в спальню. Мария стоит и смотрит в окно. – С ума сойти – говорит она – эта штуковина всё ещё ездит. Йон подходит сзади, зарывается лицом в её волосы и целует тонкую шею. Пальцы правой руки находят пуговицы его старой рубашки, она теперь пахнет Марией – воздушный аромат полевых цветов, лёгкий привкус океанской соли, и что-то ещё, похожее на солнечный летний день. Она откидывает голову назад, изгибается по-кошачьи, и её рука ложится на его протез. Келлер чуть напрягается, ждёт её реакции, а Мария вдруг резко разворачивается, толкает его в грудь и Йон оказывается на кровати. Она взбирается сверху, полотенце летит через комнату и зависает на торшере, следом планирует клетчатая рубашка.

Спустя тридцать минут Мария лежит на боку, по её смуглому бедру легко скользят искусственные пальцы протеза Келлера. Их дыхание медленно успокаивается, на лбу Йона застыли капельки пота, грудь вздымается, загоняя в лёгкие так необходимый измотанному организму кислород.