Михаил Лекс - Волшебники. Начало. Книга 1. Роман-сказка о будущем и прошлом нашей планеты

Откуда такая уверенность, Лев Николаевич? – серьёзно спросил Никитин.

– Я Его очень хорошо знаю, – просто ответил Беломор. – А уверен я…

– Я выпью ещё, Лев Николаевич, с Вашего позволения? – перебил его Никитин.

– Да пейте Вы, полковник, сколько хотите, чего спрашиваете. А уверен я потому, что эта проблема для Него слишком уж мелковата. Или Вам так не кажется?

– Это проблема-то здоровья… мелковата? – удивлялся Никитин, выпивая очередной стакан коньяка. – Здоровье – это самое главное.

– Пусть так, только Бога моё здоровье интересует менее всего. Но да не о здоровье сейчас речь, Никитин, и уж тем более не о Боге. Вы помните, полковник, что скоро конкурс религий. Я хочу, чтобы в конкурсе победили мы. Ждать следующего конкурса я не хочу. Я знаю, что в конкурсе собрались принять участие все Силы. Мне необходимо поменять Имя, Отчество и Фамилию. В общем, всё. Думаю принять участие в конкурсе.

– Не проблема. Пишите заявление.

– Заявление Вы сами напишете. Вот Вам бумага, здесь всё указано: моё новое имя, отчество и фамилия. За паспортом зайду завтра вечером.

– Заграничный паспорт нужен?

Беломор встал. Какое-то время просто постоял, оглядывая кабинет Никитина. Потом достал из кармана пистолет и направил его на полковника. Тот аж побелел со страху. Хмель из него моментом выветрился.

– Убить бы, – сквозь зубы процедил Беломор, – да некогда мне сегодня.

Беломор быстро убрал пистолет в карман и стремительно вышел из кабинета.

Полковник дрожащей рукой взял бумагу, оставленную Беломором. На бумаге красным карандашом и печатными буквами было написано: Лютый Александр Сергеевич. К тому же была ещё и фотография. На фотографии был изображён человек, абсолютно непохожий на Беломора. По спине начальника районного отделения Имперской Службы Безопасности побежал холодный пот. Начальника всего аж затрясло. Он вспомнил свою бабушку и то, как в детстве ему его бабушка показывала фотографию человека и говорила, что в таком обличье к нему придёт его смерть. Так вот, на той фотографии, что показывала ему его бабка, и той, что принес Беломор, был изображен один и тот же человек. Успокоился он только после того, как выпил ещё два стакана коньяка. Выкурив две сигары, Никитин вызвал машину и уехал домой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Шкуро сидел на полу перед открытым холодильником президента и с интересом копался в нём, выискивая ещё что-нибудь съедобное. Из съедобного, как уже говорилось, была только докторская колбаса.

– Вы разрешите? – попросил Шкуро президента, который устал ждать Шкуро в библиотеке и вернулся за ним на кухню.

– Что? – не сразу понял президент, что от него хотят, – Гайдар Тимурович, Вы о чём?

– Можно ещё колбаски, кусочек? – просил Шкуро. – С Вашего позволения.

– Да, Господь с Вами, адмирал. Была бы охота. Мне разве жалко. Только она же старая. Почти месяц здесь лежит.

– Ну что, Вам жалко, что ли? – заныл Шкуро.

– Мне не жалко, а вот только Вы скажите мне, Гайдар Тимурович, что Вы там про покушение говорили? – перевёл президент разговор на интересующую его тему.

Не слыша, что ему говорят, Шкуро достал из холодильника ещё один батон докторской колбасы, поднялся с пола и перешёл к окну, поудобнее устроился на подоконнике и, кусая колбасу, смотрел на президента счастливыми глазами.

– Я, господин президент, без еды не могу, – говорил Шкуро, откусывая от батона большие куски. – Я, если час не поем, вот верите, – Шкуро оглянулся на фотографию Гаврилова, что висела в углу кухни, и три раза постучал по стеклу, – вот честное слово, убить могу.

– Гайдар Тимурович, время позднее, мы с женой уже спать ложились, когда Вы припёрлись. Давайте ближе к делу. Что Вы там насчёт покушения говорили.

– Ближе к делу, – с пониманием ответил Шкуро, после чего выдержал небольшую паузу. – Убить Вас собираются, господин президент, – невозмутимо сказал Шкуро, откусывая очередной кусок от батона докторской колбасы.

– Ну, это Вы врёте, – нервно произнёс президент и правый глаз его стал дергаться, – за что меня убивать? Я же вроде худого никому ничего не сделал? Нет, разве? Что на выборах победил, так ведь здесь всё по-честному. Не я, так они бы меня уничтожили.

– Да при чём здесь Вы и они, Ваше превосходительство? – в сердцах ответил Шкуро. – Дело не в Вас, а тем более не в тех, кого Вы уничтожили в борьбе за президентское кресло. Вы здесь просто следствие определённого стечения обстоятельств. Ведь кто такой президент сегодня? А?

– Кто? – спросил президент.

– Символ, если можно так выразиться, эмблема.

– Кто символ? Кто эмблема? – недоумевал президент. – Я символ? Я эмблема? Шкуро, Вы, я вижу, окончательно спятили. Вы соображаете, что говорите?

– Вы, господин президент, не волнуйтесь. Я не мастер такие вещи объяснять, но попробую. Дело всё в том, что, не знаю как в других странах, но у нас институт президентства уже сам по себе есть некий абсурд. Это какая-то пародия на вещь, может, и нужную, но уж очень всем надоевшую. Ну сами посудите, как можно, будучи в здравом уме, не состоя на учёте в психоневрологическом диспансере, добровольно, без какого-либо насилия, признать над всей страной власть одного человека? Ну как? Я не говорю уже, что это вредно и для самого человека, которого признают президентом, но кроме того, вредит и всем остальным людям. В какой-то момент простой человек, простой, не какой-то там выдающийся, а самый, что ни на есть обыкновенный, получает неограниченную власть над сотнями миллионов людей.

– Я что-то Вас не совсем понимаю, Шкуро, – нервно сказал президент, – Вы это сейчас на что намекаете? Вы намекаете на то, что я…

– Я не на что не намекаю, – продолжал Шкуро. – Жизнь наша таким образом нами же и устроена, что своими же пороками мы и удерживаем порядок на этой планете.

– Какими пороками?

– Да всеми, какие только есть, – отвечал Шкуро. – Алчность, зависть, предательство. Любыми пороками, господин президент, какими хотите. Ну какой психически нормальный человек, не обременённый множеством пороков, захочет стать президентом?

– Но я же захотел, – наивно так произнёс президент. – При этом я абсолютно психически нормален. Не веришь, спроси любого. Спроси хоть мою жену или первого министра. Да хоть простую уборщицу, ту, которая подметает мой кабинет, спроси. Тебе всякий скажет, что я вполне адекватен и трудолюбив.

– Конечно, господин президент, Вы трудолюбивы и адекватны происходящему в Первом Союзе. Но Вы это им объясните.

– Кому им? – поинтересовался президент.

– Тем, кого Вы хотели уничтожить, но… не уничтожили, – тихо сказал Шкуро. – Беломору, например. Скоро юбилейный конкурс религий. Есть сведения, что Беломор примет в нём участие. Нам только не хватало, чтобы он заручился поддержкой Бога.