Михаил Лекс - Волшебники. Начало. Книга 1. Роман-сказка о будущем и прошлом нашей планеты

– Кто же ест-то на ночь глядя, Шкуро? – удивился президент. – Может, Вам водочки приказать принести.

– Не-е. Я не пью. Вы распорядитесь – чего-нибудь покушать.

– Чего же тебе покушать-то дать, Шкуро? – недоумевал Гаврилов. – Уж и кухня поди закрыта. Я и повара уже отпустил.

– Ну чего-нибудь дайте. Что Вам… жалко, что ли?

– Да мне не жалко, – оправдывался президент. – Не пойму только, чего дать-то Вам?

– Ну дайте хоть что-нибудь. Что-нибудь-то у Вас есть? – молил Шкуро президента.

– Колбаса докторская, – ответил президент.

– Ну, вот и дайте докторской, – уже чуть ли не плача молил Шкуро. – Ну не издевайтесь Вы над человеком. Ведь уже более получаса куска колбасы во рту не было.

– Ладно, ладно, Шкуро, я дам Вам колбасы, Вы только успокойтесь. Чего Вы так разволновались. Пойдёмте на кухню, холодильник там.

– Холодильник? – сглатывая слюну, спросил Шкуро. – У Вас разве и холодильник есть?

– Я Вас не понял, Гайдар Тимурович, – удивился президент. – Что значит это Ваше «есть»?

– Я – про холодильник, господин президент. Неужели и вправду он у Вас есть, и он у Вас работает?

– Естественно, работает. Чего ему не работать. Зачем он тогда вообще нужен, если не работает?

– Так он, наверное, потому работает, что там есть, что охлаждать? – спрашивал Шкуро.

– Конечно, – отвечал озадаченный президент.

– Не может быть, – сомневался Шкуро.

– Чего не может быть?

– Не может такого быть, что в доме есть, что охлаждать.

– Почему? – спрашивал президент.

– Я не верю, что в доме, в такой поздний час, есть, что охлаждать, и оно ещё не съедено, – быстро ответил Шкуро.

Президент ничего на это не сказал Шкуро, а просто проводил его на кухню и посадил у самого холодильника.

– Жрите, Гайдар Тимурович, – просто сказал президент, распахивая холодильник, полки которого все были забиты докторской колбасой. Президент знал слабость Шкуро и специально для него держал этот холодильник. Это был специальный холодильник для нежданных гостей. – Как закончите, придёте ко мне. Я в библиотеке буду. Там и поговорим. Помните, где библиотека?

– Угу, – кивал головой Шкуро. В этот момент он откусывал большой кусок от палки докторской колбасы.

– Ну давайте тогда, жрите, – сказал президент. – Жду, в общем. Приятного Вам аппетита, – сказал президент, косо глядя на начальника Имперской Службы Безопасности Первого Союза.

– Угу, – только и смог произнести Шкуро в ответ.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

В то время как Волшебник с Раисой ехали на дачу, что в тридцати километрах от города, а Шкуро подъедался у холодильника президента, Лев Николаевич Беломор входил в кабинет к начальнику районного отделения Имперской Службы Безопасности, полковнику Никитину.

Никитин с тревогой ожидал предстоящего разговора. Беломор так просто никогда не приезжает. В лучшем случае, он посылал за Никитиным. Но чтобы так… явиться самому… такое случилось в первый раз.

– Что, Сергей Сергеевич, – начал Беломор, – не ожидали?

– Честно говоря, Лев Николаевич, нет. Но… Видать тому есть причина, что – сами и так поздно.

– Сергей Сергеевич, Вы, может быть, слышали, что я женюсь? – спросил Беломор полковника.

– Слышал, Лев Николаевич, что от Вас невеста сбежала, – уклончиво отвечал полковник. – Говорят, прямо из дворца бракосочетания дёру дала?

– Люди, Сергей Сергеевич, они непостоянны. Люди постоянно меняются. Так что ничего страшного. Всё утрясётся. Можете не беспокоиться.

– Ну, дай-то Бог, дай-то Бог, – быстро залепетал Никитин. – Может, коньяку хотите?

– Ты пей, полковник, а я посмотрю. Очень я люблю смотреть, как другие пьют. Мне радостно становится на душе, когда я вижу человека добровольно уничтожающего свой мозг. Обожаю идиотов.

Никитин достал из тумбочки бутылку и стакан, дунул в стакан и налил его до самых краёв.

– Ваше здоровье, Лев Николаевич, – сказал Никитин и не спеша выпил всё до капли.

– Красиво у тебя это получается, полковник, – с восхищением сказал Беломор. – Где учился только?

– Этому не учат, – отвечал полковник. – Это врождённая способность. Врождённая в том случае, если, конечно, это смысл твоего бытия, – уточнил Никитин. – Я закурю с Вашего разрешения.

– Кури, Сергей Сергеевич. Я бы с радостью выкурил с тобой сигару, но… рак лёгких… сам знаешь.

«Какого чёрта он припёрся? – думал Никитин, раскуривая толстую и длинную сигару, – ведь не любоваться же в самом деле на то, как я пью и курю. Про него, конечно, разные слухи ходят, но… чтобы такое было в действительности, в это слабо верится.»

– Ничего страшного, Сергей Сергеевич, я у тебя не попрошу, – сказал Беломор.

Полковник даже вздрогнул от неожиданности. Ему показалось, что Беломор прочитал его мысли.

«Так хитро он смотрит, так странно улыбается, – думал Никитин, – как будто видит меня насквозь.»

– Лев Николаевич, всё, что в моих силах, всё сделаю.

– Сергей Сергеевич, Вы же меня давно знаете. Неужели было хоть раз, чтобы я просил кого-нибудь сделать что-либо непосильное?

– Честно говоря, – полковник задумался, – и не припомню.

– Я же не настолько глуп, чтобы просить более того, на что человек способен? – не то спрашивал, не то утверждал Беломор. – Не так ли?

– Не на столько, – испуганно ответил Никитин первое, что пришло ему в голову.

– Я не буду заставлять Вас жертвовать собой ради других, – спокойно продолжал Беломор, – и раскаиваться в содеянных преступлениях я тоже Вас не заставлю. Я не потребую от Вас благородства и бескорыстия. Я не стану взывать к Вашему благоразумию и искать в Вас сострадания к людям. Нет. Ничего такого, Сергей Сергеевич, я делать не стану. Я ценю своих людей и берегу их душевное здоровье. Они же – не лошади.

– А при чём здесь лошади? – спросил Никитин.

– При том, что лошадь, ради сиюминутной выгоды, можно и загнать. Но я не живу сиюминутной выгодой. Жизнь у меня впереди длинная…

– Это при том, что у Вас рак лёгких? – спросил Никитин.

– У меня не только рак лёгких, полковник, у меня много ещё каких заболеваний. Рак лёгких – это так, мелочи… по сравнению с тем, чем я ещё болен. Но Вы, Никитин, поймите, что срок жизни действительно сильного духом человека не зависит от состояния его тела. Нет, конечно, определённое влияние существует, но оно незначительное. Боли я снимаю наркотиками, а всё остальное мне дают деньги. Сейчас мне сорок лет, и, как минимум, на сорок лет я ещё рассчитываю.

– Ну, дай-то Бог, дай-то Бог, – сказал Никитин.

– Богу это безразлично, – сказал Беломор. – Бог такой ерундой не занимается.

– А Вам известно, чем занимается Бог? – спросил Никитин, явно иронизируя.

– Да, Сергей Сергеевич, мне известно, чем занимается Бог. И я с уверенностью могу сказать, что эта проблема его не интересует.