Роман Дальний - По вашему слову память: да будут их грады построены

А «спасибо» тут следует сказать гражданам, которым паранойя положена по должностным инструкциям. Вообще в нейросканерах стоят толковые брандмауэры, обеспечивающие передачу только тех мыслей, образов и ощущений, которые пользователь «расшарил», но с точки зрения спецслужб тот факт, что ни одну «закладку» в их ПО никто ни разу не нашёл, вовсе не означает, что таковых нет в принципе. И в рамках концепции «лучше перебдеть, чем недобдеть», использование нейронета сотрудникам прямо запретили. В конечном же итоге нейронет оказался заказан всем, кто мог иметь хоть какое-то отношение к информации, имеющей хоть какой-то гриф секретности или намёк на закрытость. Вояки, например. Сверху донизу. Но без доступа к тому, чем живёт нейронет, профессионально деформированные чувствовали себя голыми и беззащитными птенчиками перед лицом невообразимо страшнючих угроз.

Первым делом, кто бы мог подумать, попробовали надавить на «НейроТех» с требованием полного доступа ко всей информации, как пользовательской, так и корпоративной. Но случился отлуп. И в лучшие-то времена получалось с пятого на десятое, а мутный экстратерриториальный статус вампиров и подконтрольных им компаний вообще перевёл дело на достоверно недостижимый уровень. Результат получился совершенно предсказуемым, но попробовать, что называется, стоило: дёшево и сердито, хоть и мимо всё-таки. Ну а вдруг?

Но «вдруг» не выстрелило, и через какое-то время свет увидела СВИН «Сонар». СВИН – система взаимодействия интернет-нейронет. И тут мы тоже не имеем никакого отношения. Предполагаем, что подобная аббревиатура – прямой и недвусмысленный привет нам от товарищей, которые вполне осведомлены о нашей склонности к забавным сокращениям. Ну а название прекрасно описывает принцип работы. Да, детальной картинки так не получишь, но система вполне давала представление об условном рельефе и позволяла держать руку на пульсе. Ограниченный инструментарий позволял даже оставлять свой след в нейронете. Условно говоря: да, рельефа с его помощью не изменить, даже ни на щербиночку, но на ближайшем ландшафтном элементе вполне можно написать огромными буквами «Изенгард – чемпион!» Ну, или парой слов уличить свою бывшую в тяжких половых грехах против ранимой пацанской души. Тут уж кому что. По Сеньке и шавка.

Изначально, само собой, СВИН сделали продуктом совершенно закрытым, ДСП, но долго так продолжаться не могло. «People are people», – как пела одна группа во времена моей ещё календарной молодости. И вот уже пара безымянных полканов, которые спать не будут, если за день хотя бы немножечко не монетизируют должностных возможностей, не смогли пересилить себя, и исходные коды СВИНа утекли в коммерческий сектор. Где и появился через какое-то время «Pure Keeno» – инструмент не такой казённо-деревянный, намного приятней в пользовании и удобней в интерфейсной части, но имевший те же принципиальные ограничения. Вот только слабым местом регулирования и запретов всю дорогу становились всё же не инструменты, а люди, которые ими пользуются.

Тут мне вспоминается, как я как-то работал на одном полузакрытом предприятии, где сотрудникам строго-настрого запретили пользоваться интернетом и всякими там почтами-мессенджерами, только СМС в личных целях. Подключение к сетевому кабелю – только на уровне начальников отделов, но и у них трафик отслеживался от первого байта и до последнего.

Понимали ли при этом те, кто должен был всё это дело контролировать, что грозные указявки радиоволны не останавливают? Понимали прекрасно. Но тут надо понимать вот ещё что: в любой системе с жёсткой авторитарной иерархией инициатива делает с инициатором всякое непотребное, а потому для рядового исполнителя на месте не существует ничего того, что прямо не прописано в должностных инструкциях, спущенных сверху. Вот мы и обменивались с непроницаемыми лицами чем хотели, с кем хотели и когда хотели. Проблему на корню решила бы простенькая глушилка, но исполнителям оно никуда не упало, а у Большого Вождя – своих дел невпроворот, ему не до всякой там фигни.

С нейронетом ситуация обстоит позаковыристей хотя бы на уровне аппаратной части, но вот во внерабочее время… Думаю, вы сами знаете, как оно бывает. Всегда находится молодой лейтёха, который жить не может без хентай-симов, а то и вовсе без ума от маленьких пони. Всегда находится малолетняя нимфетка, которая помрёт к утру, если не узнает, как порадовать бойфренда «глубокой глоткой». Попутно, по дурости, открыв прямой доступ к родительскому терминалу. А полный список тех, кто там ещё находится, могут составить разве что Чёрные НОДы, но вам они его не покажут. А именно такой акцент, именно на такую группу лиц, я сделал неспроста. Именно те, кто раскочегаривает т.н. «гормональную экономику» – обычно самая уязвимая часть популяции: чем сильней плещется половой гормон в тыковке, тем хуже с высшими психическими функциями, включая самоконтроль. Just a business, ага, унд nothing personal.

Вот так и получилось, что нейронет стал эдаким сердечником, а интернет – его обмоткой, настолько плотной и настолько прикипевшей, несмотря на первичную видимость, что отделить одно от другого уже не только невозможно, но и не нужно: вместе они составляют потрясающую динамо-машину. Динамо-машину революционных идей, непредставимых прежде гипотез и весьма странного местами слияния искусства и технологий. Уже упомянутая мною идиосинкразия на ложь не даст записать такой мозговыносящий эффект Агрегации в заслугу, поскольку эффект совершенно побочен, но именно Агрегация сразу смекнула, что «ток» следует пустить в дело. И работы по тому же «Маленькому Муку» в своё время ускорились на порядок. И человечеству, как таковому, тут тоже изрядно перепало: спин-офф технологии изменили многое, очень многое. Кроме самих людей.

Обрисовать такое взаимодействие можно на примере воображаемого диалога взрослого и ребёнка:

– Дядя, а почему трава зелёная?

– Потому что хлорофилл.

– А почему одна трава зеленее, чем другая?

– Разное количество хлорофилла.

– Дядя, а почему подъельник не зелёный ни разу?

Типовой взрослый на таком вопросе крякает, лихорадочно сканирует свои скромные ботанические познания, но в итоге лезет в тематические справочники. А если там ответа нет, то исследует (ну, мы ж в общем фантазируем) и находит ответ. И таким образом развивается . А в конечном итоге выигрывают все: и сам взрослый, и ребёнок, у которого в запасе будет на одну крупицу знаний больше. Поймёт каждый отдельно спросивший ребёнок данный ему ответ или нет – вопрос вторичный, но именно так мы и получаем совместное поступательное движение, в основе которого – детские наивность и любознательность. Некоторые взрослые сохраняют их и сами по себе, но лишь некоторые. Да и один из парадоксов познания состоит в том, что некоторые вопросы можно задать только от полной незамутнённости, а иначе – и в голову не придёт.