Роман Дальний - По вашему слову память: да будут их грады построены

А дальше, как говорят, пошло-поехало. Ситуация с рождаемостью определённо стала улучшаться. Несмотря на то, что даже сейчас биолемов в популяции не больше двадцати с копейками процентов. К сожалению, нам так и не удалось перейти к Фазе «С» и запустить конвейерное производство таких масштабов, чтобы закрыть все проектные потребности, а потому биолемы, при всех своих достоинствах, остались при одном своём существенном недостатке: крайней дороговизне.

Первыми опомнились феминистки радикального толка, вдруг почуяв – куда задул ветер перемен. Первым делом они попытались проповедовать среди биолемов женского пола, но вместо понимания встретили неприятие. Тогда они ополчились против, незаметно оказавшись на переднем крае борьбы с биолемами, как явлением. Где и оставались, пока большая часть не вымерла естественным путём, а остальные не маргинализировались достаточно для перехода в стан конспирологов. Но даже во времена расцвета их антибы, они скорее раздражали, чем причиняли неприятностей.

Совсем другое дело – фундаменталисты. В продуцировании которых, в силу врождённых системных багов, особо отличались так называемые авраамические культы. Несмотря на близкородственные разногласия, тут они оказались едины, как никогда: если «ворожею» в одной известной формуле заменить на «биолема», то ход их мыслей в отношении «бездушных тварей» станет до омерзения очевиден.

Некогда они единым фронтом выступили также против вышедших из тени вампиров. Но в случае вампиров хватило нескольких попыток покушений на них, чтобы противная сторона осознала всю брутальную фатальность своих заблуждений. Когда хрупкая на вид вампиресса в считанные мгновения размазывает тонким слоем по окружающим предметам обстановки четырёх вооружённых громил-фанатиков – это, знаете ли, производит должное впечатление. И именно на том уровне, который доступен их восприятию. Вот только те, кто таких направляет, обычно несколько умнее, а потери личного состава их заботят слабо. Поэтому покушения прекратились только после того, как вампиры, как бы так поделикатней выразиться, отработали пару цепочек полностью, с первого до последнего звена.

В случае же с биолемами, как мы ретроспективно понимаем, расчёт стратегов основывался на том, что их судьба вампиров напрямую не касается, да и косвенно не очень, а потому и дело наше – сторона. И несколько биолемов успело погибнуть, потому что отчасти дело так и обстояло: «ГенТех» – одно, а Агрегация – другое. Мухи отдельно, котлеты отдельно, и ни в коем случае не смешивать для пользы дела. Но потом к стратегам стала приходить Лилит. Бывают ли упыри поэтами? Ну, по-своему.

День за днём, ночь за ночью. Уже после второй смены сезонов на круг – похожие, как близнецы. Будь то снег, будь то зной, будь то кровушка рекой. Но, когда почти все силы заняты ежедневным выживанием, особо не задумываешься, а выживаешь. А выживание в те лохматые времена большей частью заключалось в движении. Толстых не водилось, я вас уверяю. Ни вампиров, ни людей. Но не сказать, чтоб свободного времени не выдавалось вообще. Я бы даже сказал, что при всей моей иногдашней предвзятости, в трудоголизме ваших пращуров упрекнуть не представлялось возможным ну никак.

И мать всех пороков часто перерождалась у них в форму либо наскальной живописи, либо ритуальных танцев с песнопениями. В основе своей густо замешанных на анимизме, но кому б оно мешало. Тем более, что сам по себе анимизм ничего дурного из себя не представлял, являясь лишь попыткой осознать себя и своё место в мире без инструментов и методы, а вот получавшийся в процессе жмых вызывал у меня двойственные чувства. Вопли и корчи мне не нравились, даже явно раздражали, а вот пещерное граффити неизменно вызывало восторг. Встретив новый рисунок, я радовался как американский школьник, дождавшийся нового выпуска любимого комикса. И даже сам пытался. Задолго до Кисы и Оси создав, например, такой свой автопортрет:

Очевидно, не преуспел. Ни в первый, ни во второй, ни в третий… ни в тридесятый раз. И однажды распсиховался настолько, что забросил попытки и какое-то время, лет так двести, в первую голову изводил именно художников. Чем, возможно, нанёс непоправимый урон развитию выразительных искусств в древнем мире. Но потом, когда психоз отпустил, я снова начал получать удовольствие от того, что зрели глаза мои, переключившись на танцоров и певцов. И не извёл их сотоварищи под корень только потому, пожалуй, что склонность к тем же воплям лежит очень глубоко в человеческой природе – каждая базарная хабалка и бабуин в саванне знают: чем громче вопишь ты и твоя стая, тем ты сильнее и правды у тебя больше. Ну а ритмичные телодвижения пролегают в голове человека так близко к фрикциям, ближе только онанизм, что бороться и вовсе бесполезно.

Ну а я своё свободное время тратил либо на то, чтобы тупить, о каковой склонности как-то уже упоминал, только по-умному обозвав рефлекторным анабиозом, либо на то, чтобы наблюдать. За людьми. За миром вокруг. Иногда и то, и другое странным образом сочеталось, и тогда во мне начинало зарождаться нечто вроде самосознания. И чем дальше в лес, тем гуще чаща: растущий объём данных с радара стал всё чаще и чаще перегружать мой автопилот, предустановленное ПО которого уже «не вывозило». Очень скоро со всей очевидностью стало ясно: дальнейшее накопление данных само по себе бессмысленно, требуется сравнительный анализ. А для него нужна исходная точка отсчёта системы координат, относительно которой и будет происходить дальнейшая расстановка осмысленных приоритетов.

Строго говоря, исходная точка имеется у каждого живого существа: иерархия инстинктов, необходимых для выживания, динамично расставляет приоритеты в зависимости от баланса внешних и внутренних условий, выставляя актуальный фокус. Но вот в чём беда: без некоторой степени абстрагирования от актуального не построишь стратегического видения, а тактические выгоды могут оказываться и регулярно оказываются не только вредными, но и фатальными на стратегическом масштабе. А абстрагироваться никак не получится, если нет объекта для абстрагирования – более-менее очерченного Я, порождённого спайкой в единый конгломерат всего врождённого барахла. Ну, или эволюционного наследия, тут как ни называй – результат один. И горнилом тут выступает собственная голова, уж какая есть, а градус задаёт необходимость приспосабливаться, уж каким угораздило.