Альба Тенгра Джез - Анакреон: ошибка выжившего

Но вот на стол опустилась пара весомых аргументов из чистого золота. Собеседник нервничает, и, кажется, торопится. Просит скорее решать. Они торгуются. Он лихорадочно оглядывается. Пару раз его взгляд пересекается с взглядом крупной дамы.

Получив еще два весомых аргумента и инструкцию, мой протрезвевший от энтузиазма и гордыни друг отправляется на задание. Его собеседник подозрительно синхронно с крупной дамой и ее спутником покидают трактир.

Дальше я смотрю мельком. В назначенное время, он в назначенном месте. Как раз там, где идет Саймон в сторону спрятанного вездехода. С ним обычно пара представителей Т-группы в белых комбинезонах, или толпа высокопоставленных людей, которые еще что-то хотят у него узнать, выторговать, спросить лекарство от чего угодно. Но сейчас он один. Вероятно, как не раз уже бывало, его сопровождающие отлучились, чтобы задержать толпу страждущих и дать ученому возможность незаметно добраться до вездехода.

Верзила выскакивает, благодаря неожиданности лишает нашего генетика электро-импульсного кастета, который он надеть-то не успел. Для виду требует деньги и ценности, Саймон не сопротивляется. Получив все, верзила отвешивает Саймону несколько ударов мачете в лицо, голову и шею и смывается.

Отчего он не задержался хотя бы на долю секунды, чтобы убедиться в успехе? Не знаю. Для Саймона это большая удача. Поворот его головы и жалкая попытка уклониться, сместили место удара, так что мачете прошло по касательной и то, что могло стать смертельной раной, оказалось только очень серьезной. Так лезвие обошло висок, распоров Саймону скулу, глаз и щеку, серьезно повредив горло и челюсть. Удар, который мог бы отсечь ему голову, пришелся на надплечье. Не уверен, что эта рука когда-нибудь еще поднимется, но лучше рука, чем голова.

Рана на горле была с претензией на смертельную, но Саймон не был бы генетиком, если бы не знал, как идет артерия. Вызвав помощь, он зажимал ее еще пятнадцать минут, после чего лишился чувств. Это я знаю из головы Саймона.

Что за дурень.

Это я думаю уже покинув голову верзилы. С него больше нечего взять. Я перерезаю ему горло, и мне это удается куда лучше, чем незадачливому наемнику.

Тянулись дни. Мы трудились, как чертовы пчелы, не зная отдыха. Полученная нами информация была так мала и убога, что приходилось делать море лишних телодвижений в поисках хоть каких-то зацепок.

Джай познакомился с заводчиками боевых птиц. На нашем материке они оказались только в Аэфосе. Не очень популярное занятие, лишенное практичности – боевых птиц брали только как вычурный подарок, да для соколиной охоты. Беркуты и вовсе не в цене – Джай смог выяснить лишь о двух случаях приобретения. Нынче их в Аэфосе нет и не предвидится.

Один из купленных давным-давно беркутов был подарен пафосному сутенеру в Ниморо, который пропал без вести после встречи с Джаем.

Другого в качестве приза выдали одному славному рыцарю на турнире, Пантану. Он долгое время был широко известен за бесконечную череду побед, за бесстрашие, отвагу и невероятные подвиги, и беркут стал его верным спутником во всех приключениях. Но о Пантане уже много лет не слыхать, с тех пор, как он отправился на север, искать мифический замок, окруженный мифическими животными, внушающими ужас и почтение. Вероятно, череда побед кончилась очевидной кончиной, что не редкость у ребят из этой категории.

Одна маразматичная старуха из Окесы уверяла, что его прославленный беркут прилетел к ней. Долго развлекала народ этой историей, и, хотя никто ей не верил, Джай зашел к ней. Скептически оглядев вонючее чучело филина, на всякий случай решил, что бабуля свое отжила.

Джай – он такой, закрывает дела полностью, чтоб потом не вылезали лишними вопросами и сомнениями. Вероятно, если бы он пришел в Небесный Город один и достиг союза, он бы убил там всех после заключения соглашения. Чтоб уж точно не передумали.

Биверн выдал Киндре столько соболезнований по поводу кончины Марты, будто умер родной для них человек. Большинство были искренни – мы приложили усилия, чтобы запасть им в душу. Киндра проконтактировала со всеми постояльцами замка, и многими, кто был в нем накануне трагедии. Все мозги были скопированы в ту часть памяти Киндры, где информация может некоторое время храниться, до того, как будет обработана.

С этой невероятной горой чужих извилин мы потом разбирались несколько недель. Даже Тирмгарда подключили – для сканирования воспоминаний детей послов, прислуги и прочих. Однако, не обнаружили ничего, что могло бы помочь в нашей работе. Ни подозрительных порывов, ни странных гостей в последнее время, ничего. Зато узнали, что нас с Мартой считали похотливыми животными и люто ненавидели за то, что я делал с коврами.

Эстебан обшарил все пути возле Денеко и Одаринна, выискивая следы ночлега компании, которая не хотела светиться в тавернах. Возможно, он нашел бы, но дождь смыл все улики. Затем он пытался найти связанных с делом людей – полностью прозрачный, он сидел на потолке известной нам таверны несколько суток, слушая, что народ думает о повешенном им же объявлении о поиске пресловутого наемника. Но никто ничего не думал. С ним не первый раз случилось работать с преступным заказом. Посетовали на потерю доступной рабочей силы, почесали языком, размышляя, где он, да и разошлись. Через пару дней Эстебан поменял объявление на сулившее солидное денежное вознаграждение за информацию о местоположении наемника, тут-то и поднялся интерес к истории. В арендованную нами для такого случая обитель пошли караваны доносчиков, каждый из который точно знал, где теперь Рудольф, как его звали. Довольно скоро Эстебан понял, что так концов дела не найти, и вернулся на базу.

После я и Киндра отправилась на поиски виденных в голове Рудольфа персонажей. Об огромной женщине и ее гигантском спутнике, парне в гриме и том, что в капюшоне. Мы попросили трактирщика того самого заведения в один день собрать всех, кто был там в день убийства. За плату, конечно. По нашим подсчетам, человек двадцать, не более. Почему такой крутой дипломат, как я, решил почтить своим присутствием столь дешевое место и зачем мне присутствовавшие в тот день? Такие вопросы ни у кого не возникли, потому что я не хотел, чтобы они возникли. Решение приняли как само собой разумеющееся.

Конечно, когда к намеченному времени я пришел, там было сорок-пятьдесят человек. Сидели на всех столах, стульях, табуретах, бочках, подоконниках, с таким видом, будто так и надо. Я почесал затылок и решил, что справлюсь.

Пол блестел чистотой, запах рвоты плохо скрывали благовония. Люблю, когда обрыганы косят под элиту. Я поставил на стойку бочонок вина, который принес с собой, и попросил трактирщика всех уважить. Я планировал на каждую морду порцию побольше, но и так сойдет.