Альба Тенгра Джез - Анакреон: ошибка выжившего

– Моника! – я развожу руками, подходя к ней, – Вы выглядите просто невероятно, как кремовая роза на торте – самая сладкая его часть, между прочим.

– Марта тоже говорит, что король дорвался до сладостей, – смеется она, обворожительно пряча рот за ладошкой.

Красивая девушка с темными, пушистыми ресницами, хитрыми глазками, густыми золотыми волосами. Но вот форма рта у нее – кошмар. Вроде, и зубы нормальные, и губы, но улыбается так, будто ей рот топором прорезали. К счастью, это видно только в улыбке, которую она успешно прячет – да еще так мило.

– Ну и не поздоровится тебе сегодня ночью!

Моника заливается смехом, пряча в ладошках стремительно краснеющее лицо. Я мягко забалтываю ее, переливая разговор из одного русла в другое, рассеиваю ее внимание. Эта девчушка проста и наивна, где только Дор Фаго ее откопал? Вероятно, устав от происков охотниц за золотом, попросил пажа своровать ближайшую девственную доярку, но чтоб красива была.

Постепенно я увел Монику подальше от чужих глаз. Здесь начинается второй эпизод нашего плана.

Я заморочил ее настолько, что она не заметила, как мы оказались в крыле для гостей. Рядом с моими покоями. Мягко коснувшись ее шеи, я пустил волну оглушающих импульсов. Вот и все. Девушка стоит, идет, смотрит – но девушка спит. Я завел ее в отведенную мне комнату – вернее, комнаты. Целых три.

Меня встретила Марта. Вернее, это Киндра в обличии Марты. Киндра должна заняться первой брачной ночью молодоженов. Привести ее во дворец было удобнее всего под видом Марты. Никто не знает, что она здесь. Никто вообще не знает о ее существовании – в родном обличии, Киндра никому не показывается, кроме своих.

Киндра – следующий за мной шедевр генной инженерии, так что на ее изречения о том, что она совершеннее, я могу сказать, что я старше. У нас обоих есть нейриты – это не те штуки, которые растут из нервных клеток, хотя очень на них похожи. Это гибкие, эластичные отростки у основания головы, с помощью которых мы можем управлять ионными токами, создавать электрические разряды, передавать информацию. Да много чего можно. Суть в том, что это невероятно чувствительный инструмент. И нет в нем ничего особенного, те же способности можно создавать без них, но не так четко и концентрированно.

Мы прячем нейриты под одеждой. Верхнюю пару – в рукава, так мы можем обмениваться мыслями и впечатлениями, держась за руки. Или подвергать людей гипнозу, коснувшись их затылка. Нижняя пара оплетает туловище, их можно использовать как оружие в крайнем случае. Не бог весь, какое оружие, но эффект неожиданности может многое.

Киндра протягивает мне руку, мы здороваемся скользящим движением. Поток информации сперва вскружил мне голову, потом улегся и начал медленно усваиваться, занимая нужные места в моей памяти. Теперь я знаю, как она сюда добралась и что делала все это время, а она в курсе всех моих разговоров.

В следующий момент она сбрасывает облик моей жены, ведь теперь она знает, что Моника обработана и ничего не запомнит. В своем виде Киндра бледно-серого цвета, ее кожа гладкая, натянутая и блестящая, как у дельфина. И хотя форма у нас похожая, она словно более плотная, более упругая. Не могу это описать. Мне кажется, Киндра – очеловеченный дельфин с длинным хвостом и кожистыми крыльями.

Я закрываю дверь, мы кладем королеву на огромную кровать, заправленную золотыми шелками. Специально для меня соорудили, я здесь желанный и очень высокий гость.

Я еще раз выглядываю в коридор. Никто не видел. Благо, все слуги заняты гостями в главном зале.

Когда я возвращаюсь, Киндра уже заканчивает раздевать Монику. Я поспешно отвожу взгляд и ухожу наматывать круги по дальним комнатам, шаркая лапами по пушистым коврам.

Мои когти неприятно цепляются за ткань, за это я ненавижу ковры. И даже холод здешних полов не умаляет моей ненависти. Я наскребу в них столько дыр, сколько успею, пусть уносят и больше не возвращают.

О, вероятно, стоит пояснить, что тут происходит. Мы подсунем Киндру в обличие Моники королю в первую брачную ночь. И будет неловко, если у королевы окажется экзема на всю спину или родимое пятно в форме дракона на заднице. Или восхитительная грудь, но только одна.

Такие рокировки мы уже практиковали.

Киндра воспроизводит наружность королевы, и, сверяясь с обнаженным образцом перед собой, добавляет родинки и крошечные шрамики – воспоминания о разбитых в детстве коленках, укусе лошади, свежие мозоли, ничего особенного. Ярких особых примет у этой королевы нет.

Это все нужно, чтобы подсунуть королю под кожу крошечную ампулу. Если мы не придумаем что-то получше, через пару недель мы ее удаленно откроем, чтобы король неожиданно заболел какой-либо обыкновенной местной болезнью. По совершенно непредвиденному стечению обстоятельств, болезнь даст серьезное осложнение, из-за которого Дор Фаго потеряет возможность иметь детей. Все естественно и гуманно.

А если мы придумаем другой план, ампула будет спать до конца дней своих, а король потеряет прекрасную возможность отдохнуть в постельке с грелкой и чаем с малиной. Или как там короли лечатся? Золотыми компрессами, наверное.

– Арл, хочешь поглядеть на голую королеву? – кричит мне Киндра пока еще своим голосом. Утробным и прохладным.

– Я женат! – кричу в ответ.

– Но ведь это на самом деле не голая королева, и даже не голая я.

Входит Марта. Жестами велит нам заткнуться.

– Королеве пора в койку. Королевскую. Ты ее увел – ты ее вернешь.

– Нет, это ты ее увела, меня с ней никто не видел.

Марта пожимает плечами. Не важно, с кем из нас и куда ходит королева – нам обоим доверяют.

Киндра облачается в шмотки королевы, минуя нижнее белье – из брезгливости и практичности.

– А ты девственница? – спрашиваю ее я из дальней комнаты.

– Мне нужен голос Моники, иди сюда, здесь все прикрыто, – говорит Киндра.

Я лениво тащусь к кровати, расстегиваю ворот чтобы освободить все нейриты. Прикасаюсь ими к затылку королевы, завернутой в одеяло. Ее лицо оживает и некрасиво улыбается.

– Обрати на это внимание, она всегда прячет улыбку.

– Все правильно делает, – отвечает Киндра в обличие Моники, облаченная в белое платье.

– О, мой король, покажите мне, как бодает мужской рог! – говорит некрасивый рот королевы, в гипнотическом сне лежащей на постели под слоем одеяла.

– О, мой король, покажите мне, как бодает мужской рог! – повторяет Киндра ее голосом.

– Может, пройдемся по всем интонациям? – утробным голосом томно говорит рот Моники.

– Нет, благодарю. Много ли интонаций надо девственнице. Марта, проводите меня к моему мужу.

Дамы уходят. Я полностью усыпляю Монику и прячу нейриты обратно. Смотрю по сторонам, на очень дорогие и совершенно скучные картины.