Пётр Безруких - Контракт на два дня. Трилогия. Книга вторая. Дорогами войны

– А кто такой Бекетов? – послышался тихий голос Серёжи.

– Не знаю. Но в листовке написано, что он Председатель комитета обороны и Председатель Совета народных комиссаров.

– Так был же товарищ Сталин?!

– А теперь получается – товарищ Бекетов.

– Может, это всё немцы придумали?

Немцы сильно забеспокоились, появились офицеры, всех пленных подняли и заставили ходить по лагерю собирать листовки при свете прожекторов и сдавать их охранникам. Брать себе и читать листовки немцы запретили под угрозой расстрела. Охранники сжигали листовки тут же на территории лагеря, разведя костёр и отгоняя от него прикладами замёрзших пленных, которые хотели погреться. Листовок самолёт сбросил много, дул сильный холодный ветер и их разнесло не только по территории лагеря, а по всей округе. Поэтому их собирали до самого утра, а за пределами лагеря – под конвоем.

Яша и Серёжа сильно замёрзли и были настолько слабыми от голода, что передвигались медленно, но старались держаться вместе. Если упадёт один, то второй хотя бы попробует ему помочь встать, а иначе он замёрзнет.

– Что-то не похоже, чтобы это придумали немцы, – задумчиво сказал Яша, когда они несли по пачке собранных листовок к костру.

– А если это наши, то значит, всё неправда, что немцы говорили, – промолвил Серёжа.

– Даже если это и так, то я до освобождения не доживу. Совсем я обессилел от голода.

***

В середине декабря немцы привезли в лагерь продукты и увеличили нормы питания. Хотя продукты оказались не первой свежести – картошка мёрзлая и гнилая, капуста тоже, а хлеб по-прежнему из отрубей, свекольной отжимки и травы, но зато теперь кормили три раза в день и всем выдали котелки, кружки и ложки. Горячий чай стал немного сладким, давали его пять раз в день, чтобы пленные не замёрзли. Яша к этому времени уже совсем изнемог и вставал только с помощью Серёжи, у которого силы ещё не совсем иссякли. Так что улучшение питания он воспринял как спасение.

Спасением для них с Серёжей стало и то, что немцы перестали отправлять на работу таких, как они, ослабевших от голода. И вообще, немцы за последнюю неделю сильно изменились, перестав убивать пленных, но бить прикладами и палками продолжали, видимо, срывая на них злость. Всем в лагере стало понятно, что в сброшенных в конце ноября листовках была напечатана правда. Видимо, советское правительство нашло на немцев какую-то управу, и те чего-то сильно испугались.

Ещё через неделю их подняли рано утром, накормили и напоили горячим чаем, после чего построили в колонну по четыре человека и куда-то повели под конвоем. Вели по дороге строго на юг. Колонна шла медленно, потому что наполовину состояла из дистрофиков и больных, но конвоиры никого не подгоняли, не били и не расстреливали отставших. Яша и Серёжа шли в обнимку, поддерживая друг друга, чтобы не упасть, с трудом передвигая ноги. Если бы не увеличение рациона питания в последнюю неделю, они вообще бы не смогли идти. Сейчас у ребят появилась крошечная искорка надежды на то, что, может быть, им удастся выжить в этом аду.

Примерно через два часа, когда они совсем выбились из сил, охрана сделала привал у дороги и великодушно разрешила развести костры из валежника, который собрали самые сильные из них на опушке леса, и погреться возле них. Немцы действительно начали вести себя более человечно. Парнишки теснились вместе с другими пленными у костра, протянув к нему замёрзшие руки. Это стал самый страшный переход за всё время плена. Они шли четверо суток и, хотя охрана останавливала колонну на привал через каждые два часа и пленным выдавали три раза в день по двести пятьдесят граммов хлеба, многие, обессилев, умерли по дороге или замёрзли ночью во время ночлега в поле. Видимо, немцы считали, что в смерти этих людей они не виноваты.

К середине четвёртого дня колонна пришла в стационарный лагерь военнопленных. Тут стояли бараки, лазарет, присутствовали душ, прачечная, пищеблок и различные подсобные помещения. По прибытии их всех отправили на санобработку и медосмотр. Партиями по тридцать человек загоняли в большой барак, где они снимали всю свою одежду. Одежду на тележках отвозили в прожарку, а пленным выдавали по маленькому кусочку мыла, и они шли в душ мыться под чуть тёплой водой. После душа их всех брили наголо и сбривали им отросшие длинные бороды, а потом отправляли на осмотр к врачам. Врачей было двое – наш пленный и немецкий. Осматривал пленных наш врач, а фельдшер заносил данные в карточку. Наш врач ставил диагноз и делал заключение, которые переводил немцу, а тот соглашался или возражал. Затем пленные одевались в уже прожаренную одежду и распределялись по баракам.

Колонна была большая, и ждать своей очереди пленным пришлось на улице. Ребята и так еле дошли до лагеря, но ещё простояли больше двух часов на холоде, прежде чем попали в барак. Даже чуть тёплая вода в душе показалась им настоящим раем. Врач поставил им крайнюю степень истощения, и их определили в барак для доходяг. Видимо, немцы понимали, что такие пленные работать больше не смогут, убить их не решились и надеялись, что доходяги умрут сами. Потому что, как выяснилось, вместо увеличения пайка такие пленные получали только половину нормы тех, кого использовали на работах. Ребята поняли, что немцы их просто приговорили к голодной смерти. Барак под номером двадцать три, куда их определили, стоял немного на отшибе и весь оказался забит такими же дистрофиками, как и они. На нарах места отсутствовали, и вновь прибывшие вынуждены были размещаться на полу под нарами.

Ночью у Яши начался сильный жар, видимо, он сильно замёрз во время перехода и был настолько ослабевшим, что заболел. Его всего трясло и он не мог согреться даже в двух своих шинелях. Серёжа накрыл его своей, но это не помогло. Яша начал бредить, говорил что-то бессвязное и метался, не находя себе места. Серёжа пошёл ко входу в барак, где стоял большой бак с питьевой водой и, набрав воды в котелок, вернулся. Намочил небольшую тряпочку, которую носил с собой в кармане, и положил Яше на лоб. Больше у него ничего не было, чтобы сделать компресс. Он сидел и обтирал лицо друга тряпочкой, постоянно смачивая её холодной водой. Яша немного успокоился и задремал. Серёжа сидел рядом и боялся отойти. Ему вдруг стало очень страшно.

Он испугался, что Яша может умереть. Даже сама мысль об этом казалась ужасной. Они настолько привыкли друг к другу, что стали одним целым. В этой чудовищной действительности они выживали только благодаря тому, что придумали для себя свой фантастический мир, созданный из мечтаний, желаний и грёз. Этот мир – добрый, красивый и тёплый, в нём не было места жестокости и злу. Это их общий мир, только для них двоих, и если кого-то из них не станет, то он тут же разрушится. Поэтому для каждого потерять этот мир равносильно смерти.