Верука Соль - Огненная Роза. Живу тобой. Книга 2

В это время, когда Барон хохотал, довольный потехой, а взбесившиеся вассалы месили друг друга, сам Рейза тихонько приблизился к позабытым пленникам. Мелькарт и Таль, одуревшие от происходящего, медленно приходили в себя. Лужицы крови под ногами у мужчин уже остыли, цепи тянули не так сильно – кто-то из палачей, повинуясь неслышному приказу, ослабил их, и пленники могли теперь перевести дух. Но приближение ненавистного демона перепугало обоих до смерти и в головах началась такая чехарда, что оба чувствовали себя совершенно беспомощными и слабыми. А Рейза стоял перед ними и не сводил с мужчин расширившихся, неживых глаз. Он слушал. Долго слушал. А потом усмехнулся и кивнул:

– Ладно, пора навести тут порядок. Зева, дружочек, принеси мне эту штучку!

Но при этом он почему-то по прежнему смотрел на пленников. И в голове Мелькарта пронеслось: «Вызови моего слугу на бой, но не дури. Не пытайся победить или погибнуть. Тут же сдайся. Тогда спасёшь и себя, и своего друга». И что бы это значило?! Мелькарт с изумлением повернулся к своему товарищу, будто ища поддержки, но тот тоже что-то слышал и был изумлён не меньше. А пёс уже отшвырнул последнюю истерзанную жертву вожделения и упал у ног своего полуобнажённого хозяина, держа в зубах изодранный, окровавленный поясок.

– Хороший мой Зева, храбрый пёс! Я буду гладить тебя и кормить из своих рук, и даже поцелую, но сначала найди-ка хозяина этой тряпки! – И он легонько отпихнул слугу. – Иди искать!

Взбесившийся кобель так рванул в глубь зала, что снёс по пути нескольких нерасторопных зевак, уже и без того помятых, и под дружные вопли и улюлюканье стал обнюхивать их, а потом отшвырнул. Не то. Ещё несколько неудачников оказались у него под ногами прежде, чем безумный монстр обнаружил того самого, нужного. Хагай, робко жавшийся к Барону, не сразу понял, почему этот урод так хищно уставился на него, но вот Зевулон вытянул руку, в которой сжимал испоганенный поясок, и Хагай узнал этот кусочек бархата. Так вот куда пропал его пояс! А этот сволочуга ряженая даже побрезговал давеча дотронуться до вещи, которую сам же и украл. Что б ему провалиться, что б его на части разорвало, что б… Ой! Звероподобно скалясь, Зевулон метнулся к нему, и шлюшонок истошно завопил от ужаса и бросился наутёк. Барон просто обессилел от хохота, когда личное чудовище его любимого прекрасного чудовища волок за ногу орущего Хагая. Тот цеплялся за ноги зрителей, за плиты пола, колотил руками по воздуху и пытался лягнуть обидчика второй ногой, а платье на нём задралось почти до ушей и всем на радость представилось и сияло его причинное место во всех подробностях. Сатрап, всхлипывая от смеха, хотел было что-то сказать, как-то заступиться за жертву мстительного демона, но вдруг неожиданно ясно и чётко прозвучал голос пленника:

– Хорош мужик – расправляться с беспомощным слабаком! Попробовал бы ты выстоять против настоящего бойца, мразь! Небось в коленках слаб?

На мгновение стало очень тихо: Зевулон замер, продолжая держать за ногу оцепеневшего Хагая, и все замолчали, неуверенно поглядывая то на Зевулона, то на Рейзу Адмони, то на самого Сатрапа. А тот, отхихикивая последние смешинки, издевательски поинтересовался:

– Это ты не про себя ли? Хочешь заступиться за бедного мальчика? Добрый, да?

– Мне плевать на твоих шлюх. Просто ненавижу уродов, что избивают слабых. И я готов лично научить вашу псину хорошим манерам!

Это сработало. Через несколько мгновений цепи с лязгом обрушились на пол и Мелькарт, потирая и разминая занемевшие руки, неуверенно пошёл по залу на встречу свирепому монстру. Лишь на мгновение он встретился с холодными глазами Плектра, но его тут же будто током ударило, и он явственно ощутил мощный всплеск энергии внутри себя. Нереальная мощь захлестнула его и он, завопив, ринулся на врага. Напрасно Таль кричал другу что бы тот угомонился, умолял одуматься – нет! Мелькарт, повинуясь неслышимому приказу, набросился на «пса». Схватка была ожесточённой, но не долгой. Пленник нанёс несколько сильнейших ударов, Зевулон ответил тем же… Снова потекла кровь, снова взвыли довольные зрители, а бедолага Хагай быстренько встал на карачки и с проворством таракана метнулся прочь от разъярённых дикарей. Но через несколько минут Мелькарт рухнул во весь рост и отключился. Напрасно зрители пинали его, поливали водой – он был в глубоком обмороке. Представление окончилось. Барон с сожалением вздохнул:

– Ну вот, а так всё хорошо начиналось! И что теперь с ним делать?

Никто не осмелился ответить, и Сатрап, бегло оглядев разгорячённые морды своих приспешников, уставился на Рейзу, который тем временем спокойно приводил в порядок своё платье. Заметив, что хозяин ждёт ответа именно от него, он равнодушно пожал плечами:

– А я-то что? Я понятия не имею, что делать с этим мясом. Очухается – пообщаешься с ним или просто прикончишь, твоё дело. А я пошёл.

И он неторопливо направился к выходу. Барон спохватился:

– Как это – «пошёл»? Это ведь ты учудил весь этот бедлам!

– И что? Может, хочешь, что бы я тут прибрался?

– Нет, я хочу, что бы ты допросил мне вон того урода!

Барон ткнул пальцем в сторону Таля Ашера, и у того от страха дух захватило. «Только не это, только не это! Лучше умереть!» Но Рейза только презрительно отмахнулся:

– А, он ничего не знает. Я уже слегка порылся в его пустой башке и могу точно сказать: он совершенно бесполезен. Это просто «девка» при том бородатом свинобразе, и ничего больше. Мне это не интересно. – Барону нечего было добавить, и удерживать Рейзу он тоже не стал. Но тот вроде бы что-то вспомнил и уже на пороге зала обернулся: – Зевулон, ко мне! – Раб метнулся к нему, и Рейза с некоторой опаской вытянул руки перед собой: раздавит ведь, образина ненормальная! А потом он ласково погладил голову слуги, нащупал серебристые металлические кружочки у него на лбу и по очереди надавил на них. На мгновение раб замер в оцепенении, а когда пробудился, это был уже другой человек. Рейза удовлетворённо усмехнулся и кивнул: – Ты хорошо послужил мне и теперь можешь развлекаться. – И щёлкнул пальцами, обращаясь к своему господину: – Да, кстати, папочка этой «девки» очень влиятельный, вроде бы даже Энси (правитель города), не меньше. Наверно, он не поскупится, только бы вернуть своего наследника домой!

И ушёл. Веселье кончилось. Барон некоторое время растерянно осматривался, но потом понял, что ему уже ничего не хочется. Он просто перегорел от этой суматохи. Верно его обожаемый Рейза сказал: «шумно, грязно…»

– Наведите порядок здесь. Этих двоих – в тюрьму. Позже разберусь с ними.

Повинуясь его жесту, холуи поволокли по полу бесчувственного Мелькарта и Таль с болью смотрел, как мотало из стороны в сторону его окровавленную голову. Жив ли он? Хотелось крикнуть этим мерзавцам, что бы они прекратили издеваться над раненным, что бы вели себя… Как? Добрее? Человечнее? Что бы совесть имели? «Лучше молчи. Нашёл, к кому взывать о человечности!» Он сдержался, а через мгновение и сам свалился на пол: цепи больше не удерживали его. Подошёл стражник, пнул его ногой в рёбра и процедил сквозь зубы: «а ну, п-п-шёл!» Таль с трудом поднялся на ватные ноги, зашатался и снова упал. Стражник заржал, и Таль с отвращением разглядел его выступающие гнилые зубы. Его замутило, но он собрал все силы и снова встал: этот разлагающийся урод не будет потешаться на его счёт! Дверной проём плясал перед глазами, тонкий след крови на полу будто указывал ему дорогу, и он мечтал только о том, что бы поскорее оказаться вдвоём с Мелькартом. И уже на пороге этого мерзкого бардака он краем глазом заметил, как бешенное чучело, ручной пёс красноволосого демона, спокойненько так прошествовал через зал и вытащил из-под пиршественного стола тщедушного парня. Как его там зовут? Хагай, что ли? Вроде да. Хагай жалобно завыл, затрепыхался и стал повторять: «Овадья, миленький, не надо! Прошу тебя, Овадья…»