Александр Фролов - Гребень Дракона

Все три девушки, не в силах вынести адскую боль, издавали душераздирающие крики и вопли; они плакали навзрыд и умоляли о пощаде. Но это ещё больше забавляло Крыпса: он наслаждался их муками. Продолжая пытку раскаленным металлом, экзекутор с надменным взглядом и чувством превосходства воинственно выкрикивал, утробно булькая:

– Говори, шлюха земная! Где Центр? Где?! Говори, дрянь!!!

– Я не зна-а-аю! Пожалей! Отпусти, Христа ради! Ой, как больно! Боженька, помоги, если ты есть! А-а-а-а! – сорванным голосом хрипло прокричала на дыбе путанушка и потеряла сознанье.

Увидав все эти изуверства, я мгновенно ввел всем девушкам обезболивающий эликсир, аннигилировал кол из-под второй девы, взглядом подхватил её и, отправив в Сток веревку, плавно опустил на пол; дав мысленную команду, освободил от гвоздей первую путану; затем бесшумно прошел к третьей сканочке, по пути наотмашь врезав ладонью по ушной воронке Крыпса – тот, взвыв по-шакальи, рухнул на пол и захрюкал. Я поднял на руки обмякшее девичье тело, велением мысли удалил дыбу, осторожно аннигилировал иглу и положил зверски истерзанную красавицу на рядом стоящую лавку.

Первая девушка уже сидела на окровавленном топчане; на коленях у неё лежала собственная отпиленная нога. Вторая сканочка присела к ней сбоку и принялась утешать подругу по несчастью. Обнявшись, девчата горько плакали, с ужасом глядя на так безжалостно ампутированную конечность. И я подумал, со скорбью: «Земля́чки вы мои родные! Какая же вам тяжкая выпала доля! Беспросветная, бесконечная. Ни сбежать, ни спрятаться! В каталоге – могила жуткая, на вызовах – ад кромешный. Нет, ребята-демократы, с этим надо что-то делать!»

Крыпс, ничего не понимая, поднялся с пола. Он ошалело смотрел далеко выпученными глазами на всё происходящее, потирая свою звенящую воронку. У него, как у всех шлёпсиан, была отвратительная внешность: большая голова, с зубастой пастью ящера и двумя продольными щелями вместо носа; толстое туловище, без шеи, с огромным брюхом; и слоновьи ноги. Его бурая, лоснящаяся кожа, усыпанная шишками – с кулак – колыхалась при ходьбе.

Я отключил опцию «невидимка», выхватил кочергу из его руки шлангообразной и грозно приказал:

– Ну-ка ты, хек моржовый! Немедленно отпусти девушек!

– Кто ты такой? Как посмел явиться ко мне без вызова? Убирайся вон, пока не поздно! – высоким фальцетом, с подвизгиванием, прокричал Крыпс и отступил на шаг.

– Ты ещё, тварь, спрашиваешь, кто я?! Да я – чтоб ты знал – землянин! Брат этих самых девушек, которых ты, смрадное отродье, так искромсал и изувечил. Ну наконец-то ты мне попался, сволочуга! Ты у меня узнаешь, почем фунт лиха! Я тебе покажу, где Кузькина мать зимует! – Я достал из СМО ботинок пятьдесят седьмого размера, подкованный обычной конской подковой, и хорошенько постучал им по шишковатой голове Крыпса. – Я тебе, зубоскал, устрою муки Прометея. Сию же секунду, ирод, отправь всех женщин обратно в каталог! Не то тебе худо будет, – угрожающе проговорил я и поднес красный конец кочерги к пупырчатой морде гуманоида. – Нюхай, вошь подколодная, чем пахнут твои развлечения.

Две девушки, почувствовав во мне заступника, ещё громче заголосили на топчане. Третья сканка пришла в себя, но не смогла подняться с лавки, а только хрипло застонала.

– Убери от меня это горячее железо, ты же можешь меня обжечь! – провизжал шлёпсианин, пятясь. – Да ты хоть знаешь, кто я такой?!

– Конечно знаю! Ты – паскуда мерзопакостная, лохань с ушами, импотент ползучий, гнойный нарыв. Вот ты кто! Думаешь, если ты – Фенокли Крыпс, Тайный Советник Президента Галактики, то на тебя и управы нет?! И закрой свой рот поганый, а то мухи на зловонье налетят, – с негодованьем говорил я. – У, проглот бородавчатый! Под эгидой ратификации договора, как клещ, присосался к Илоне, дармоед ты проклятый. Сладко жрёшь на халяву, пользуешься самыми красивыми женщинами. Но вместо того, чтобы накормить их и отблагодарить за ласки, ты расчленяешь их живьем, мразь. Думаешь башкой пупырчатой своей, что сможешь и впредь, прикрываясь галактической неприкосновенностью, безнаказанно четвертовать моих земля́чек? Не выйдет! Я самолично пресеку – и твои зверства, и твою шпионскую деятельность. Мне доподлинно известно, что ты втихаря ищешь ЦУПВВ, пытая сканок. Что, кровопивец сраный, зенки свои позорные вылупил наружу?

Инопланетянин насторожился, съежился и ещё глубже втянул голову в туловище. Рассудив, что я о нём знаю многое, а он обо мне – ничего, и строя догадки в уме, какой же всё-таки у меня ранг, ежели я так откровенно плюю на его смертельный статус, он решил, от греха подальше, уступить моему требованию.

Стоны и громкий плач оборвались, девушки быстро уменьшились до размеров капелек и исчезли: три горестные слезинки улетели в каталог «Путана» на реставрацию тел. И только на окровавленном полу и топчане остались лежать ампутированные Крыпсом конечности девчат. «Тела их восстановятся мгновенно, а кровоточащие раны в душах останутся на долгие-долгие века», – подумал я и в сердцах швырнул кочергу на каменный пол, залитый невинной кровью. Железяка подскочила и горячим концом ударила по ноге шлёпсианина.

– Что ты себе позволяешь? – взвизгнул гуманоид. – Мне же больно!

– Ах ты, гад вонючий! Больно тебе?! А этим девочкам разве было не больно, когда ты, живодер брюхатый, им ноги отпиливал, груди зажаривал, глаза выкалывал?! Они же тебя умоляли о пощаде, плакали горькими слезами, кричали, корчились от боли, теряли сознание. А тебе же, душегубу, это было только в кайф! – промолвил я с гневом.

– Они ведь просто игрушки, – верещал он. – А их оригиналы давно умерли.

– Да, конечно! Тебя устраивает, считать их игрушками. Вот ты и забавлялся, откручивая головы моим соплеменницам с погибшей планеты – моим сестренкам, дочкам, матерям. Ты варварски запускал свои чешуйчатые поганые щупальца в святую память о Земле, глумился и кощунствовал, играючись. Ты осквернил Земную святость и должен за это ответить, – говорил я грозно, но уже спокойно. – Всё, отыгрался, Крыня. Ку-ку! Пришла пора расплаты, и наказание неизбежно. За твои злодеяния я могу тебя пристрелить, как зверя лютого, или раздавить, как таракана-паразита. И вообще, я с тобой могу сделать всё, что захочу. Твой Шлёпс далеко; на Илоне у тебя всего лишь гостевое защитное поле – дохленькое. А я здесь – дома! Как говорится, дома и стены помогают. Но я не буду тебя уничтожать, это было бы слишком банально. И судить тебя тоже буду не я.

– Кто же меня будет судить? Галактический суд? Да в регистратуре все со смеху подохнут с твоего заявления, – пробулькал он и насмешливо закудахтал.

Я подверился, что Программатор стоит на автомате и, заранее посочувствовав Крыпсу, произнес: