Марина Шамова - Базовая машина

Рядом, на прикрученных к полу сидениях, насуплено сидел его молодой ученик – Кира́н. Юноша был из высших, о чем кричал весь его холёный вид: начиная от формы последних образцов из дорогой технологичной ткани, заканчивая здоровым румянцем достатка на щеках. Белокурый парень будто сошел со старых идеологических агиток, являя собой образец «чистокровного пустынника»: высокий, голубоглазый, моложаво поджарый и классически красивый. Но этот образ безвозвратно устарел и превратился в карикатуру, ходячей иллюстрацией которой, к своему разочарованию, Киран являлся уже семнадцать лет. По логике многих, если уж ему досталась такая внешность, то к ней в комплекте обязательно должна идти врожденная гениальность высшего вадара, уровня Инженера, не ниже. Поэтому если Киран в пятилетнем возрасте не изобрел новую Базовую машину, то его смело можно списать в паразиты.

Причина обиды, затаившейся между двумя пассажирами старого вагона, заключалась как раз в этом.

– Вы не могли бы… – не выдержал Киран и испепеляющим взглядом пробуравил парму. Чавкающий звук, который тот издавал каждые пять секунд, раздражал неимоверно.

– Ну, наконец, – улыбнулся Элой и снова причмокнул. – Я думал, ты лопнешь.

– Вы специально это делаете?

– Что?

– Звук вот этот издаёте!

– Я бы посмотрел, какие ты звуки будешь издавать, когда тебе передний зуб накануне отчитки выдерут, – проворчал Элой.

– Вот и дали бы отчитку мне вести, раз у вас зуб болит, – буркнул Киран. Парма захихикал. Киран посмотрел на него и с трудом удержался от гримасы отвращения. Гнилых зубов во рту у наставника было предостаточно.

– Ну, давай, выкладывай.

– О чём вы? – спросил Киран, пытаясь вдыхать ртом, чтобы не чувствовать запах, источаемый старшим идеологом. Поезд ощутимо тряхнуло, и он стал с воем набирать скорость. Киран расставил ноги, чтобы случайно не свалиться.

– Ты явно хочешь мне что-то сказать. Разрешаю, – Элой снова причмокнул.

Киран смерил парму брезгливым взглядом и отвернулся.

– Люблю смирных, – ухмыльнулся парма.

– Вы даже не пытались, это не отчитка была, а объявление! – выпалил юноша, не в силах более терпеть пренебрежительный тон Элоя. – При том производстве было много старых далет, для них самые сложные техники внушения. Я ведь их изучал. Почему вы не позволяете мне их освоить? На ваших далетах отрабатывать нельзя, ладно, их могу испортить… но там было пять тысяч человек на списание, мне хватило бы пары штук.

– Семь шестьсот, – поправил Элой.

– Почему не сделать настоящую отчитку? – отмахнулся Киран. – Посмотреть их мысли, настрой, оценить верность Городу, увидеть нарушения директив, кастовых законов. Через эсску или локально. Идеолог может досмотреть мысли любого.

– А зачем? – бросил Элой, вновь с видимым неудовольствием касаясь ранки языком.

– Так инструкции! – задохнулся в возмущении Киран. – И вы… вы должны меня учить!

– Таби не учат, за ними присматривают. Твое дело – архив.

Кирана снова назвали бесполезным просто из-за факта рождения в таби.

Каждый кастовик, которого выбирали на должность Приора или Советника Приора, получал статус «стаби». Это значило, что человек переходит в надкасту, на него перестают действовать ограничения кастового закона, и ему полагается обеспечение в неограниченном объеме. Город признавал их наиболее полезными гражданами и заботился о том, чтобы стаби ни в чём не нуждались. А ещё им разрешалось иметь «семьи»: заключать устаревшую форму сцепки – «брак». Эта умирающая традиция поддерживалась только парой чистокровных семей: среди пустынников редко возникало желание воспитывать детей. Но стаби могли не сдавать детей в централизованную систему воспитания. Таких детей называли «таби»: они во всём зависели от своего родителя-высшего, жили по его желанию и для его развлечения. Как правило, им не давали знаний и профессии, ведь приносить пользу не их задача. Они были игрушкой, обеспечивали стаби отдых и умирали вместе с ним или раньше, если стали обузой.

Но не все таби были бесполезны. Киран знал примеры, когда таби переходили в касту и начинали приносить пользу Городу. Но после введения селекционных программ размножения и строгих систем отбора детей в Питомник, рожденные в браках таби уступали кастовикам и по уму, и по здоровью. Таби, добившиеся перехода в высокую касту, стали исключением. Но это не значило, что таких таби не существует. Киран причислял себя к последним – он получил знания идеолога и теперь осваивал профессию, чтобы приносить пользу. Он хотел стать алфаром и добиться таких же высот, как отец. Он истово верил, что у него получится. А Элой как раз должен был ему в этом помогать.

Но парма по инерции считал его бездельником, который присосался к статусу высшего, и совсем не хотел его обучать. В этом парень находил противоречие. Уж если Элоя так раздражает, что у «бесполезного» Кирана доступ ко всем благам высших, не правильнее ли дать ему отработать? Не логичнее ли помочь стать полезным? Обучить, показать, загрузить работой. Тем более парень сам хочет быть полезным. Элой, каким бы мерзким не был, обладал огромным практическим опытом. Хотя за пять лет безделья в приграничном секторе мог растерять всё, в том числе рассудок – уже дряхлые кресла ворует.

– Парма Хайна меня учил, – веско сказал Киран.

– Ты тоже сидел у него в архивах, – парировал Элой.

– Да… – запнулся парень, пытаясь быстро придумать контраргументы, потому что подход пармы Хайны к его обучению был схожим. Пришлось врать. – Но он показывал мне техники внушения, мы с ним разбирали декодировки касты далет. Он учил меня…

– Если тебе так с ним нравилось, почему тебя сюда скинули? А? – Элой подался вперед и впился в Кирана злым взглядом. Парня обдало волной прогорклой вони. – Что ты здесь ищешь?

– Что? – отшатнулся Киран. Он растерялся от такого резкого перехода.

– Зачем ты лазишь по моим учётам, стервец?

– Я идеолог и это моя работа, – попытался возмутиться Киран.

– Нет, твоя работа – архив. А ты копаешься в моих учётах и всё время ищешь одно и то же: высокий мужчина, двадцать восемь лет, декодирован четыре месяца назад, голубые глаза, рыжие волосы. Кто это?

– Я не понимаю, о чём вы, – севшим голосом сказал Киран. Тот факт, что Элой заметил запросы, стал для юноши неприятным открытием.

– Это Хайна тебя надоумил?

– Не понимаю, о чём вы, – упрямо повторил Киран, отводя глаза.

– Не понимаешь во что лезешь. Сиди и разбирай архив. Ещё раз замечу, что шаришься в учётах – доложу кому следует. Понял меня?

– Понятия не имею, о чём вы, – процедил Киран.

– Понимать не обязательно, а вот делать как я сказал – да. Чтобы больше не занимался глупостями, понял? – Элой откинулся на спинку кресла и пятерней зачесал назад редкие сальные волосы. – Повышу тебе норму выработки в архиве. Это шанс приносить в два раза больше пользы. Всё во славу Города. И возьми респиратор.