Владимир Лизичев - Москва – Маньпупунёр (флуктуации в дольнем и горним). Том 1. Бафомет вернулся в Москву

Белочка-жена красавица прямо как с картины – «Утро» Никаса Сафронова, тоже смирилась со своей участью и ударилась в какую-то мудрёную разновидность йоги, детей у них больше быть не могло. Да и, по сути, женщина она была молодая, полная амбиций и нерастраченной женской любви, которая требовала выхода и удовлетворения. Вокруг было столько желающих. В общем, мужа она перестала ждать довольно скоро, но помнила с неким щенячьим чувством толи вины, толи грусти. Этакая приятная, ни к чему серьёзному не обязывающая ностальгия.

Развод ей оформили без проблем спустя год (для приличия).

Связь с внешним светлым миром, для «психически больного» Немо оборвалась. Всё теперь ограничилась просмотром трёх программ по выбору дежурного санитара на стареньком телевизоре «Горизонт» (позже его заменили на – Тошибу) изредка по средам и пятницам с 15.00 до 18.30, и общением с коллективом больных и обслуги лечебницы.

Общаться, по правде говоря, Александр Алексеевич после 5 лет отсидки, особо ни с кем не хотел, все только по необходимости. Контингент здесь был, по правде говоря, ещё тот.

Жил он в совсем другом мире, без этих высоких белых потолков и мрачноватого электрического освещения. Очень тяжело было первые полгода, потом не сказать, чтобы легче, но пообвыклось, притёрлось.

Не раз Серов пытался работать, даже кое-что записал, но в отсутствии коллег и необходимого любому творческому человеку что писателю, что учёному антуража, признания, дело не пошло.

В самые тягостные и томительные дни он научился отключаться. Сначала этому способствовали воспоминания из босоногого далёкого детства, когда все были живы, и всё вокруг неоценимо хорошо. Солнце после дождя светило необычайно ярко, брызги летели из-под ступней, а лужи были и не лужи вовсе, а целые озера искрящейся воды.

Потом научился как-то, сам не понял как, путешествовать во сне, не во сне и что есть сон? Это были минуты и часы в сверкающих мирах созданных его фантазией, толи и на самом деле в других мирах нашей такой сложной и неизученной ещё в восьми остальных плоскостях Вселенной. Разум и любопытство исследователя были той самой машиной, которая носила его по галактикам, виртуальным сотам и пузырям, реликтовым излучениям, хроновывертам, струнам, червоточинам или туннелям, чёрным и белым дырам, в гости к тёмным материям, кристаллам, энергиям, пентакваркам и шести бозонам Хигса.

В необузданной голове рождались новые гипотезы, сложные теории обретали не менее сложные пояснения, сменялись одни на другие, ещё более сложные, но удивлявшие своей изысканностью и всеобщей заданной целесообразностью.

Как ни парадоксально звучит, лекарства видимо тому в какой-то мере способствовали.

Человек такая скотина, ко всему привыкает, адаптируется, но надежда таки тлела. Надежда, в отличие от Виктории всегда умирает последней, даже в психушке.

Ещё одним развлечением были книги, их по его просьбе приносили откуда-то из библиотеки, которая была заложена и подобрана ещё с царских времён. Затем идеологически ощипана, расширена и поднята в сталинско-брежневские времена до высот социалистического реализма, кстати, не такого уж и плохого, памятуя о нынешних перлах известных российских писателей от Буккера на орально-анально-клозетные темы в клиповом стиле.

Книги пахли вечным временем и успокаивали, было время читать и собирать камни, разбрасывали их другие, да и не камни это были, а тяжёлые булыжники, катившие по городам и людям страны, давя, калеча, ломая и перетряхивая наизнанку народную душу, научая обманывать, воровать, убивать и тратить, тратить, тратить деньги, баксы. По телику – по всем каналам шла серия рекламных роликов, главным героем которых был Лёня Голубков, покупающий жене то сапоги, то шубу и смело утверждавший, что он не халявщик а, дескать – партнёр.

В этой библиотеке были особым образом собраны книги о другом мире – хорошем. Добро побеждало зло, и было востребовано, так чего ещё нужно истерзанной душе «шизика».

Иногда на полях и чистых листах в конце книг встречались занимательные комментарии читателей, из которых следовало, что не все они были психами и «шизиками». Либо это означало то, что «шизики» это такая отдельная порода людей разумных, которая просто родилась не в то время и не в том месте и живёт рядом с нами по какой-то одному Богу ведомой причине и плану.

Тема требовала отдельного изучения, но скоро завела в такие дебри, что в какой-то момент Саша, он же Немо предположил, что и он возможно «шизик». Ну не совсем что бы «шизик», но все же он не исключал собственной неполноценности, и только сознание абсолютной несправедливости своего заточения не позволило дойти до полного смирения и настоящего идиотизма. Таблетки и уколы, которыми его потчевали, тому понемногу способствовали.

Огонёк обиды ворошил мысли, гонял их по кругу, заставляя мозг работать, искать выход. Удивительно, правда редко, но приходили целые романтические пассажи, в которых он видел себя в лучах славы, доказавшим всем свою необыкновенность и правоту, там за стенами лечебницы. После таких снов и мечтаний растерзанная душа ненадолго отдыхала и восстанавливалась, но оставалось неясное чувство вины и сожаления.

Пару раз в самом начале он бузил, требовал, орал благим матом, соответственно был крепко бит и научен, согласно тамошним правилам и понятиям. Потом Серов замкнулся, стал немой тенью. Казалось, смирился с участью графа Монте-Кристо, да и не было рядом мудрого старика Фарио, который все объяснит и научит. Все познаётся в сравнении.

Опыт, сын ошибок трудный…

Возвращаясь к битию (не путать с бытиём) и «фашистам» санитарам, которые зачастую действительно увесисто потчевали беспокойных, то ведь не по злобе, а в силу знания жизни и ради порядку. Негласная статистика многочисленных пожаров в психоневрологических диспансерах гласит о том, что почему-то именно такие санитары мордобойцы, недобрые садюги, чаще других – добрых, спасали, выводя из горящих зданий своих подопечных, рискуя самой жизнью. А что, по сравнению с жизнью, пара тройка зуботычин?

И специально для тех, кто считает, что уж сегодня то, такие безобразия в психиатрической лечебной практике в России происходить не могут в принципе:

Опубликован отчет комиссии Общественной палаты РФ по итогам общественного мониторинга московского психоневрологического интерната (ПНИ) N30. Его вывод: в существующей системе ПНИ даже пристальное внимание общества не может защитить жителей интернатов от нарушений их прав.

Ольга Алленова, Роза Цветкова

Первый мониторинг ПНИ N30 общественная комиссия проводила в январе-феврале 2015 года. По его итогам был опубликован отчет, в котором сообщалось о незаконном лишении граждан, живущих в ПНИ, дееспособности и свободы; о незаконном использовании изоляторов; об отсутствии ежедневных прогулок и питьевой воды в свободном доступе; о принудительной госпитализации и недобровольном лечении; а также о правилах внутреннего распорядка, изданных директором ПНИ и ограничивающих право граждан на личную переписку, прием посетителей, приобретение предметов первой необходимости и на пользование собственной одеждой. Такие меры члены общественной проверки расценили как превышение полномочий и нарушение прав и свобод граждан, гарантированных им Конституцией РФ.