Валерий Шестаков - Умри вовремя

Гэмфри с размаху ударил ладонью по баранке и улыбнулся облегченно. Нет! Жизнь не кончилась еще. Наоборот, может быть, сейчас только начинается самый интересный ее период.

И все же какая-то тревога отравляла восприятие зеленых холмов, синей дали залива, открывшегося с дороги.

Внезапно перед машиной возник пост. Бетонные блоки закрывали небольшую будку, стоявшую рядом с пестрым шлагбаумом. В дыру между блоков на дорогу пялились два пулеметных ствола. В прошлый его приезд сюда поста не было. Солдат, стоявший у входа в будку, даже не посмотрел в сторону машины. Гэмфри уже миновал шлагбаум, но остановился метрах в десяти и вернулся на пост.

–А почему меня не проверили? – ласково спросил он у зевающего солдата?

–Мы не проверяем никого, кто въезжает, – ответил тот, вытянувшись при виде металлической пластинки. – Вот выехать отсюда без разрешения дежурного нельзя.

Метров за двести до пещеры, названной ныне Ковчегом, вход в которую представлял собою дыру около пяти метров шириной и примерно такой же высоты в отвесной стене, Гэмфри пришлось бросить машину на обочине перед пробкой из грузовиков и дальше пойти пешком. Он был около этого места всего недели две назад, и тогда здесь была пустынный проселок, по которому жители местных деревень изредка вывозили камень для хозяйственных построек. Город же давно строился из вошедшей в моду древесины.

Теперь дорога была забита грузовиками с лесом, цементом, металлом. Солдаты у входа безостановочно их разгружали и отправляли содержимое внутрь горы по уже установленным транспортерам. Недалеко от входа сооружались леса для постройки громадного склада для вещей и оборудования, которые не помещались внутри горы. По мере приближения Гэмфри ко входу слитный шум стройки распадался на отдельные звуки. Из него выделялся уже стук топора с верхнего яруса лесов, доносившийся через несколько мгновений после того, как блестящее на солнце лезвие касалось доски. Звук электропилы, вначале визгливый и тонкий, по мере погружения в дерево становящийся глухим и невнятным. Натужный лязг автокрана и дробный стук молотков разнообразили звуковую гамму.

Звук клаксонов вдруг перебил остальные звуки.

Прямо по целине, минуя стоящих в очереди на разгрузку грузовики, быстро приближались несколько черных внедорожников. Они обогнали Гэмфри, плетущегося по обочине, и выскочили на дорогу в просвет между грузовиками метрах в тридцати от него. Остановились, перекрыв дорогу. Из передней машины выскочил молодой, стройный мужчина в ослепительно белом костюме и белых туфлях, которые тут же стали серыми, как только он ступил на измельчанную колесами большегрузных автомобилей проезжую часть. Гэмфри узнал в нем одного из местных олигархов, разбогатевшего, как ему говорили, на спекуляциях землей. Из остальных машин вышли человек десять здоровяков в черной форме, в черных масках, с автоматами в мускулистых руках.

–Я запрещаю любую деятельности на принадлежащей мне территории! Это частная собственность! – громко крикнул белый костюм подняв обе руки над головой и повернувшись во все стороны. Среди сизого смрада, пыли, темной техники и черных охранников он был как чистенькое беленькое яйцо на угольной куче.

–Но нам нужно срочно подвести груз,– возразил водитель ближайшего грузовика. – Нам оплачивают каждый рейс отдельно.

–Без моего разрешения…

–Что здесь происходит? – Пожилой низенький офицер без фуражки, привычно перебрасывая длинную прядь волос слева направо стыдливо закрывая проблескивающую плешь, будто выпрыгнул из-под земли. -Я выкупил этот участок с дорогой и карьером. А на прошлой неделе уже получил свидетельство.

–Вы, верно, пронюхали о строительстве мола и решили подзаработать на поставках камня?

–А это уже никого не касается, – огрызнулся белый костюм. – Главное, я не даю права находиться на моей территории. Или вы не поддерживаете священный институт частной собственности?

–Мы не знали, что участок продан. Сколько вы хотите за него? – миролюбиво произнес офицер. Подошедший Гэмфри увидел табличку "Безопасность" на его груди.

–Я не думаю продавать!

–Я не спрашиваю, думаете ли продавать. Я интересуюсь ценой. Чем беднее человек душой, тем выше его потребность в деньгах. Потому-то я уверен, что вы продадите участок. Все зависит от цены.

–Ну хорошо. И кто же мне оплатит? Уж не вы ли? – презрительно плюнул себе под ноги белый костюм, окинув взглядом собеседника от ненадежно прикрытой плеши до стоптанных, седых от пыли военных ботинок.

–Назовите цену, и завтра деньги будут у вас.

–Даже если я назову её, то пока денег не будет на счету, говорить будет не о чем.

–У нас не ни часа времени. Речь идет о спасении тысяч людей.

–Это обычные увёртки нечистых на руку. Мне нет дела до каких-то тысяч. Будут деньги, будет и разговор, – отворачиваясь от офицера и всем видом показывая презрение, ответил белый костюм. Охранники обступили его как пчелы выцветшую матку.

–Видите, – задумчиво проговорил офицер, обращаясь к Гэмфри, так как слушателей больше не было, – человек, подчиненный своим отчужденным потребностям, если верить молодому Марксу, уже не человек ни в духовном, ни в телесном смысле. Это человек-товар. Весь смысл его жизни потребление и обладание. Это самое вредное животное на земле, физически и духовно обесчеловеченное. Он готов проглотить земной шар.

Ближайший грузовик взревел, имитируя наезд на перекрывший дорогу внедорожник, выпустив зловонное сизое облако. Двое автоматчиков подбежали, наставили оружие на водителя, который кивнул в ответ и выключил двигатель.

Белый костюм, между тем, разослал охрану в разные стороны. И в течение нескольких минут стал утихать шум стройки склада, выключались двигатели машин.

–Эта дорога, – продолжал между тем речь офицер, обращаясь к Гэмфри, но, скорее всего уговаривая себя, на что-то решаясь, – и эта дыра в горе сотни лет были общими. Каждый приходящий мог считать их своими. Но у стоящего перед нами индивида неестественные, надуманные вожделения. А ведь каждая вещь – ловушка! Все духовные чувства снисводятся лишь до чувства обладания, и умирают естественные чувства. Вот и сейчас я стою перед тенью бывшего человека. Он раб вещей. Он отказался от Бога. Это не дорога к горе. Это не вход в пещеру. Нет! Все это лампа Алладина, а он её раб.

Офицер тронул за рукав белый костюм, который уже стоял один, глядя, как его черные янычары выполняют поручения.

–Что надо? – грубо отдернул руку тот.

–Вам эта дорога нужна чтобы не умереть с голоду?

–У меня достаточно денег чтобы купить вас и вашу шайку, – ответил тот, кивнув в сторону остановивших выгрузку солдат у входа.