Валерий Шестаков - Умри вовремя

Поль оглянулся. На лицах солдат застыли удивление, смущение, ужас. Все были недвижны. Лишившийся красок океан отражал мертвые лучи блестящего солнца.

–Зачем т-так…?– еле ворочая огромным языком в пересохшем горле выдавил Поль.

–Что?– глядя на воронку на месте ушедшей на дно баржи, рассеянно отозвался Богомол.– А-а, так кто же знал, что так выйдет?

–Пусть бы плыли,– бесцветным голосом продолжал Поль, судорожно сжимая какую-то часть пулемета, установленного на мостике. Он держался за раскаленный солнцем металл, чувствуя, что его не держат ватные ноги.

«Я не они… Я лучше их… Я должен осудить… должен сказать…,» – проносилось в голове, но как тяготило его это “должен”. Происшедшее было ужасно, но что он мог сделать? И в то же время – как не отреагировать? Все его прошлое восставало, но восставало как-то не живо, по-книжному. Теоретически он представлял, что нужно возмутиться, закричать, броситься на помощь, но не чувствовал в себе сил противостоять происходящему, и стыдился своей слабости и робости.

–Пусть бы они плыли себе,– только и повторил он вяло, и не вскрикнул, не бросился.

–Нам нужно продовольствие! – зло оборвал его Богомол. Солдаты, как завороженные наблюдающие за удаляющимся пятном плавающего мусора среди которого виднелось несколько голов, оглянулись.

– Надо бы расстрелять пловцов,– тихим яростным шепотом продолжал Офицер,– да нет времени. Полный вперед! – заорал он в микрофон, – всем на борту надеть спасательные жилеты! Включаю турбины!

–Мы убили беззащитных,– вновь выдавил из себя Поль.

–Разве мы убили их?– взвился Богомол, отворачиваясь от микрофона, среди шума услышавший, тем не менее, робкий тихий протест. – Да они все равно были обречены и плыли умирать в свои разрушенные города! Я учился в университете на материке и прекрасно знаю, кем они были при жизни. Если произошла ядерная катастрофа, то во всем происшедшем изрядная доля их вины. Они наслаждались жизнью и бездумно выбирали политиков, которые всем готовили Голгофу. И вот по их вине, вине всех там живущих, мы потеряли все. Мы имели океан – он замерзнет. Мы имели остров – его засыплет снегом. Мы имели родителей, жен, детей – они погибнут. Они убили нас! И за все это мы лишь забрали то, что сами им и дали – хлеб.

–Но, быть может, эти люди сами не сделали зла, а в своих странах, наоборот, боролись за мир, – почти просительно проговорил Поль, который не мог не выговориться, который еще раз хотел услышать что-нибудь, что оправдывало бы его бездеятельность.

– Успокойтесь! Это были представители безумного общества. Его члены были лишены способности предвидеть, к чему ведет их легкомысленное существование. Возможно, ядерной войны не было, а просто упал метеорит. Но я не удивлюсь, если сообщение о том, что он вскоре упадет и уничтожит цивилизацию, прошло по телевидению, но не было воспринято, так как неоднократно прерывалось рекламой зубной пасты. Даже если и было понято, то не было оценено, и какая-нибудь домохозяйка выходила на рынок, не удосужившись посчитать, что времени для возвращения уже не будет. Но я не верю в небесное наказание. Произошла война! Их цивилизация разрушала наш общий мир, так как ставила право ИХ человека выше права остальных. Теперь же и мы обречены. Вот эти солдаты, – Богомол указал на неумело надевающих спасательные жилеты мальчишек в форме, – ничего и не подозревали, а ведь вот-вот, не будь нынешней катастрофы, вся нефть, в том числе и их доля тоже, была бы выкачана из земли. Были бы опустошены все рудники с металлом, вырезаны леса, весь мир завален отходами. Представители тех, которые там еще плавают, – кивнул он в сторону мусорного пятна, – создали непосильную нагрузку на природу. Отняли долю, предназначенную природой простейшим и растениям. Ведь те не могут постоять за себя! На нашей маленькой планете мы все были в одной банке с бульоном, а некоторые ели и бездумно портили его быстрее, чем этот бульон восстанавливался, обрекая остальных, и себя в том числе, на вымирание. Так что прекратите казнить себя! Я прекрасно понимаю ваши чувства. Те, кого мы топим – вот настоящие убийцы всех нас!

Тон, каким были высказаны эти слова, ясно указывал, что они шли от самого сердца, и как бальзам исцеляли больную совесть Поля.

–И запомни еще! – продолжал вошедший в раж просветительства Богомол, – все, что вредит выживанию человечества – есть зло! Ублажая себя во всем, эти ублюдки, даже самые воспитанные, любящие людей и природу, распрекрасные внешне, уже своим существованием и требовательностью к жизненным благам и комфорту разрушали наш общий мир? Взгляни же на меня теперь! Перед тобою волк! Волк, который душит чрезмерно расплодившихся травоядных, спасая от эрозии их пастбища, и тем самым сохраняющий их потомство! То, что мы убили их, есть добро! Вы можете видеть, – ткнул он длинным сухим длинным пальцем в сторону редких голов на месте утонувшей баржи, – самое прекрасное, что только мы могли сделать для будущего человечества! Добро в чистом виде! Квинтэссенция добра!

"Он уже повторяется", – машинально отметил про себя Поль.

Катер между тем летел вперед, в седую пыль разбивая черные тягучие волны. Тревога билась в дрожи палубы, в резких криках встревоженных чаек.

–Лоцман отказывается подниматься на сухогруз и провожать его в порт. Он не желает быть участником убийств,– злорадно проговорил подошедший капитан.

–Вы все хотите остаться чистенькими?– зловеще прошипел, повернувшись к нему, Богомол. – А вот прикажу вам самому удавить лоцмана в каюте и пристрелю, если откажетесь. Ну да ладно! Вам, Док, придется исполнить роль лоцмана. Никаких знаний не потребуется. Чисто формально, чтобы усыпить бдительность экипажа сухогруза. Возьмите у него в каюте лоцманскую фуражку.

Поль облегченно вздохнул. Все было решено без него. Разжав руку и заметив, что ладонь выпачкана ружейной смазкой, он ругнулся, что случалось с ним крайне редко, и пошел с палубы, держа растопыренные пальцы подальше от костюма.

КОВЧЕГ.

Сделай себе Ковчег из дерева гофер;

Отделения сделай в Ковчеге…

/ Бытие, 6:19; 7:4/

Невеселые думы одолевали Гэмфри, когда он подъезжал по северному шоссе к давно известным ему подземным выработкам. “Если разговоры о конце цивилизации просто отвлекающий маневр, – думал он, – то для чего тысячам людей симулировать заинтересованность в подготовке мифического Ковчега? Если же это правда…”. Гэмфри тяжело вздохнул и свернул на проселочную дорогу, идущую влево от шоссе, к холмам, тянувшимся вдоль залива.

«Нет, невозможно! Если все погибло, то очень скоро погибнет и остров. Вот эти зеленые холмы, цветы, деревья. И я!?»

– Чепуха! – выкрикнул он последнее слово, и будто не он произнес его, а кто-то другой, которому можно было доверять безоговорочно. Сразу стало легко и привычно, и деревья и зелень вокруг немедленно приобрели цвет. Он обрадовался такому простому и очевидному выводу. Конечно, его и всех остальных хотят надуть. И что же – он должен поверить в этот бред о погибшей цивилизации только ради того, чтобы Президент обвел своих противников вокруг пальца? Пусть обрабатывает других. Да, он пожилой человек, но не дурак!