Валерий Шестаков - Умри вовремя

– Пытались связаться с материком,– осторожно начал Гэмфри. – Некоторые из нас беспокоятся о семьях.

– Ну и как? Связались?

– Еще нет,– кротко ответил старик.

– Встать! К стене! Ишь, разлеглись здесь, – вдруг грубо выкрикнул офицер, подвигая стул ближе к рации. – А ты продолжай свое дело,– тронул он носком ботинка ногу радиста.

Мужчина в комбинезоне медленно поднялся и с оскорбленным видом сел на свой стул. Трое остальных, осторожно, стараясь не шуметь, отряхивая невинные костюмы, отошли к стене.

– Смотри на коротких,– подал голос Ирвин.

– Здесь командую я!– отрезал офицер. – У вас что, большая семья? – смягчился он.

Англичанин угрюмо молчал.

– У него дочь и двое внуков в Англии,– предупредительно затараторил Гэмфри, – а вот у нас с Полем никого.

Звук морзянки внезапно прорвался сквозь сплошной треск и шипение эфира.

–Любитель вызывает. Отвечать? – спросил радист, не поворачивая головы.

–Отвечай!

Ответ пришел сразу.

– Из Испании. Где-то в горах,– небрежно, сквозь зубы цедил радист. Всем своим видом он хотел показать презрение к этому напыщенному военному. – Сообщает о беженцах из долин. Все больны. Умирают. Резко похолодало среди лета. Солнца не видно. Постоянная ночь. В эфире сильные помехи и никто не отвечает вот уже три дня. Батарейки садятся. Пепел и снег падают с неба.

Морзянка смолкла. Радист отстукал что-то. Ответа не последовало.

–Что ты ему передал?– нетерпеливо произнес офицер.

– Свои координаты.

– Почему же он молчит?

– Чего же ему разряжать батареи? Ведь ему до нас как до Луны.

– Ищи дальше!

Несколько минут прошло в треске разрядов. Поль тихо радовался в полутьме, забытый. Обстановка стала будничной, ничто больше не предвещало трагедии. Наконец из своего темного угла он смог рассмотреть офицера. Длинные ноги, вытянувшиеся с низкого стула чуть ли не на половину аппаратной, оканчивающиеся черными туфлями на неестественно высоких каблуках. Тощее тело, резкие, будто выскакивающие лезвия складного ножа, движения рук, фуражка с высокой тульей. Худое темное лицо и, как свежие кусты омелы на зимнем, безлиственном дереве, светлые, чуть навыкате глаза.

«Настоящий богомол»– подумал Поль.

– Попов еще не родился,– пошутил радист, не находящий в эфире ничего, кроме атмосферных разрядов.

– Что же могло произойти там? – ни к кому конкретно не обращаясь, нетерпеливо воскликнул Богомол.

– Мог упасть большой метеорит, или произошла ядерная катастрофа, взорвался вулкан…, – стал перечислять Гемфри из своего угла.

–В таком случае вы застряли на нашем острове надолго. А может и навсегда. В клетке из воды, – рассмеялся Богомол и тут же рука его, выпорхнувшая вверх, сделала предостерегающий жест.

Визг тормозов с улицы, топот ног по коридору.

– Встать к стене! –фальцетом крикнул Богомол на троих, незаметно вновь сгрудившихся у передатчика.

Двое забытых солдат торопливо спрыгнули с подоконника, бряцая металлом.

Стремительно вошедший генерал, жестом остановив порывающегося доложить офицера, поморщившись от смрада, который вместе со зноем, уличными испарениями и вонью перегретой аппаратуры без устали месил потолочный вентилятор, внимательно осмотрел присутствующих.

– Кто эти люди?

– Консультанты прежнего правительства, господин президент! Сейчас уберем!

Это “уберем” было сказано таким тоном, что несколько мгновений, в течение которых президент раздумывал, а в аппаратную протискивалась его многочисленная свита, показались консультантам вечностью. У англичанина, который теперь, выпрямившись, оказался довольно высоким и немного сутулым человеком, холодно блестели глаза из-под насупленных бровей. Лицо толстяка Гэмфри выражало обиду и недоумение. Поль побледнел.

– Сейчас каждый специалист на счету, – произнес, наконец, президент. – Утром прибыть во дворец на совещание! – жестко бросил он, окинув еще раз троих изучающим взглядом, и прошел в соседнюю комнату с загоревшейся над ней надписью «Микрофон включен».

Богомол разочарованно посмотрел на пыльных, как половые тряпки, пленников. Последние же, один с гордо поднятой головой и двое других, с трудом сдерживающие ликование, быстро вышли из комнаты.

Только отъехав от радиостанции и перестав ощущать на себе подозрительные взгляды солдат, заполнивших двор, консультанты вздохнули с облегчением.

– Я не в первый раз в подобной переделке, – возбужденно тараторил Гэмфри, – нам просто повезло. Могли бы не вернуться домой. Вам не приходилось попадать в такие ситуации раньше?– обратился он к Ирвину.

– Нет,– сухо буркнул тот, не сводя глаз с дороги.

Он был так краток, возможно, потому, что как самый опытный водитель из троих обкатывал новенькую служебную машину, выданную Полю по приезде, был очень осторожен и весь поглощен дорогой.

– Да вы не переживайте,– догадался, однако, о настоящей причине его плохого настроения Гэмфри, – это еще ничего не значит, если нет связи. Сейчас по неизвестной причине действительно случились пожары, горели леса, как это часто бывает летом в Европе. Пепел, поднявшись в стратосферу, экранирует радиоволны. Пройдет несколько дней, и мы свяжемся с Англией, все узнаем. Даже если где-то, не дай Бог, была война, она не затронет ваш городок. Он не представляет никакой ценности и не может служить мишенью. Вы увидитесь с дочерью и внуками, а лет через десять даже забудете о сегодняшних переживаниях. И все забудут.

Ирвин не отвечал. Он был подавлен сорвавшейся возможностью выяснить хоть что-нибудь о семье, не мог простить себе контракт с местным правительством, заключенный ради денег, и не терпел опостылевший уже ему остров с вечным карнавалом, на котором оказался теперь ненужным статистом.

– А вы как себя чувствуете? – обернулся Гэмфри к сидящему на заднем сиденье Полю. – Привыкаете к превратностям судьбы?

– Привык уже, – смущенно улыбаясь и досадуя на себя за это смущение, как можно более равнодушным тоном ответил тот. Он завидовал достоинству, с каким вел себя Ирвин, всячески старался подражать манере разговора и даже жестам англичанина. И радовался, что в темноте никто не замечает его идиотской улыбки, которую он не мог сдержать, не догадывается о его ликовании при мысли, что он только что избежал смертельной опасности и пережил настоящее приключение. Теперь его радовало все. И то, что он приехал на этот остров после смерти тети, его единственной родственницы, и имеет теперь работу, кучу денег, коттедж и машину, да еще таких великолепных соседей, которых он в порыве восторга готов был сейчас расцеловать. И то, что перед ним еще очень долгая, мифический конец которой терялся в дымке будущего, самостоятельная и, безусловно, счастливая жизнь, которая начинается в обворожительном тепле благоухающего сада, удивительные краски которого выхватывают сейчас из тьмы фары машины.