Эндрю Лапкин - Исход

Похоже, я себя переоценил, – подумал Ронни, глядя на недоеденный салат. Он отодвинул тарелку в сторону и взглянул на часы, висевшие на стене кофейни. Еще пять минут. Неожиданно, он начал чувствовать, будто его в его легких прибавилось места, дыхание замедлилось, но стало глубже, кровь начала приливать к голове, а от спины к шее побежал слабый электрический импульс, который через долю секунды создал фейерверк в каждой части мозга – фейерверк, похожий на тот, который бывает Четвертого июля. У него перехватило дыхание, и он начал хватать ртом воздух, пытаясь прийти в себя. Шум вокруг уходил на задний план, в ушах все громче и громче слышался звук его дыхания, время будто замедлилось, почти остановилось. В тот момент, когда на экране появилась заставка «Все или ничего», он почувствовал что-то похожее на удар по голове. Все резко стало ярким, звук стал таким громким, как будто он сидел прямо около оркестровой ямы. И в этот момент дирижер дал знак, что необходимо сделать акцент. Время ускорилось и это дало ощущения полета вниз на американских горках, но после быстрого «спуска» ощущение времени плавно вернулось к привычному, стало «нормальным». Ронни выдохнул и сосредоточился на экране. Он начал очень быстро притоптывать правой ногой, ожидая появления ведущего.

На экране появилось изображение студии, играла музыкальная заставка, которая не менялась с самого первого выпуска капитал-шоу.

– Да-а-а-мы и господа! Наш бессменный ведущий: Са-а-а-ймон Дже-е-ексон! – вытянул диктор, в студии раздались аплодисменты, а в зале кофейни – невнятные вопли и свист, кто-то просто стучал кулаком по столу.

В этот момент из-за кулис появился мужчина в темно-синем костюме. Ронни просто обожал Саймона, считал очень харизматичным, а его взгляд, будто источал некую мудрость. Было что-то еще неуловимое в этом взгляде.

– Добрый вечер! Рад приветствовать вас в нашей студии. Прежде всего, хотел бы поздравить нашу команду с трехсотым выпуском «Все или ничего»! – он резко взмахнул рукой вверх, в этот момент прожекторы зажглись еще ярче. Андерсон жадно ловил любое его движение, каждое слово. Боже, как бы я сейчас хотел быть там.

Джексон поаплодировал команде, сделал небольшой поклон съемочной – этот момент был красиво запечатлен камерой из-за кулис: было видно, как члены съемочной группы улыбаются ведущему с благодарностью.

Саймон Джексон сделал многозначительную паузу, лицо его стало серьезным. Он ждал, когда шум в студии прекратится.

– Еще тише, – его лицо по-прежнему было очень серьезным. В студии воцарилась тишина. Он невероятен. – В честь трехсотого выпуска нашей замечательной программы мы бы хотели сделать небольшой экскурс в прошлое и посмотреть, как поживают наши победители, а также одни из самых первых проигравших, – фоном играла тревожная музыка. – Ну и, конечно же, будет новый игрок! – съемочная студия взревела, зал в кофейне шумел не меньше, сейчас по всей стране наверняка творилось что-то невообразимое.

– Давай, Гарри, заводи эту чертову заставку, – в этот момент Саймон Джексон начал отходить от зрителей к своему столу, вращая рукой в воздухе.

Во рту у Ронни пересохло, глаза были так напряжены, что на них начали проявляться красные жилки.

Появилась заставка. Голос диктора за кадром был таким же, как голос, которым озвучивают рекламные ролики к боевикам: очень резкий, создающий фальшивую интригу.

– Сегодня мы с вами узнаем: как поживает наш двадцать первый победитель Майкл Рэмзи с его новой супругой! – на экране появился худощавый парень, одетый во все белое, глаза были спрятаны за очками-«авиаторами», он махал рукой в камеру, лежа в пляжном шезлонге. – Как поживает наш самый первый проигравший, бухгалтер из Бруклина, Элиот Касл! – зрители увидели полного чернокожего мужчину в мешковатом свитере, который сидел на старом потертом диване, что-то эмоционально рассказывал и энергично жестикулировал. – А также семью Мичнеров, которая в прошлом году пыталась скрыть от игорной комиссии свой дом на колесах, – на этот раз кадров не последовало, на экране снова появился Саймон Джексон.

– То, как они проводят свои каникулы в Гранд Каньоне, – пальцами рук он изобразил кавычки, в зале раздался смех, – мы покажем чуть позже.

Закончив эту фразу, Джексон злобно рассмеялся, зал сразу же подхватил.

– Но прежде всего, по традиции, расскажем о нашем сегодняшнем игроке. Дамы и господа, поприветствуйте нашего сегодняшнего участника Карла Уинтерса! – он выставил правую руку в сторону кулис. На экране появились кадры закулисной съемки: со спины показали довольно тучного мужчину в свитере в крупную полоску. Когда камера вернулась снова в студию, стало видно его лицо: это был круглолицый мужчина с маленьким носом, которому было на вид не более тридцати пяти лет. Его испуганные глаза скрывались за небольшими очками в позолоченной оправе.

– Здравствуйте, Карл! – Саймон Джексон пожал руку Карлу Уинтерсу. – Очень рад вас видеть.

– Добрый вечер, – ответил Карл с толикой стеснения.

– Прошу вас за наш стол, – Джексон указал на игровой стол.

Они оба разместились за столом, и беседа продолжилась.

– Расскажите нам немного о себе, Карл, – в этот момент ведущий сделал очень заинтересованное лицо, но немного перестарался, и получилось ненатурально.

Карл громко выдохнул, смущенно улыбнулся.

– Простите, секунду Саймон… Я тысячу раз представлял, как это будет, но оказаться здесь на самом деле – это слишком… – он сделал несколько вдохов и выдохов.

– Ничего страшного, начинайте, Карл, – спокойно ответил Джексон.

– Мне тридцать два года, я работаю клерком в небольшой фирме. У меня довольно тихая и спокойная жизнь, – Карл взял короткую паузу, его глаза забегали: было очевидно, что он забыл, что хотел сказать дальше. Тогда инициативу перехватил ведущий:

– Карл, расскажите немного о своей семье. Может быть, у вас есть какое-то хобби?

– Ах да, – Карл нервно облизнул губы, выдохнул и продолжил. – Я не женат, мои родители живут на Лонг-Айленде. Сейчас они в студии, пришли поддержать меня.

– Неужели? Как их зовут? Где они сидят? – Саймон Джексон надел маску удивления, его глаза стали немного шире обычного.

– Мою маму зовут Мэрил, а папу Джек. Они сидят вон там! – он выставил руку вперед. Камера запечатлела родителей Карла, они улыбались и махали.

– Дорогие зрители, поприветствуйте чету Уинтерс! – Джексон указал на родителей Карла, и гул в зале поднялся пуще прежнего.

Пару секунд спустя операторы с помощью камер вновь заострили внимание на ведущем и участнике «Все или ничего».

– Очень здорово, что тебя пришли поддержать эти замечательные люди, Карл, – ведущий снова обратил внимание зрителей на родителей Карла. – А теперь поведай нам, чем же ты занимаешься в свободное от перекладывания бумажек время? – он немного развел руки в стороны.