Влад Льенский - Плёнка. История фантастической алчности

Или какой-то каприз? Сам поэт. Понимаю, что такое вдохновение. Нашло вдохновение отказать! Отказали. Ирония, если что.

Псевдоним смутил? В условиях конкурса нет такого ограничения.

Книга необыкновенно гениальна и тестирующие её не поняли? Быть такого не может! Написано общеупотребительными словами. Никаких сверхособенных изысков мысли не содержит.

Текст чудесным образом не читабелен, из-за потрясающей необразованности автора? Это не меня, получается, приглашали в прошлом году вступить в СПР РФ? Малограмотного сочинителя? Ой, не верится!

Местами текст слишком политизирован? Есть эпизоды, слегка политически окрашенные. Но, оглядываясь на Марка Твена, признанного авторитета среди детских писателей, не могу отказать себе в удовольствии процитировать.

А ещё называется правительство! И выдаёт себя за правительство!

Марк Твен. Приключения Гекльберри Финна.

Какие могут быть после этого подозрения в политизированности? Да после такого всякая хула покажется божьей росой! Нет? Назовите детскую книгу, где ругают правительство. Никто из детских писателей так и не превзошёл Марка Твена хотя бы в этом.

Автор затрагивает вопросы религии, описывая секту телевизоров? Тогда пусть поднимется в праведном гневе любой телевизор и заявит протест. Если я чем-то затронул религиозные чувства секты лактиков, которую сам же и придумал для данного произведения! Тестерам конкурса какое дело до фантастических мировоззрений? А если припомнить всё того же могучего Марка Твена с его откровениями о двух богах?

Так я и понял, что есть два бога. С богом вдовы несчастный грешник ещё как нибудь договориться. Но если попадёт в лапы к богу мисс Уотсон – пощады не жди.

Марк Твен. Приключения Гекльберри Финна.

Да на этом фоне крохотная кумирня плёнок просто детская игра в крематорий.

Я бы мог ещё с десяток предположений рассмотреть. И все они не могут служить основанием для отлучения от конкурса.

Теряясь в догадках, твёрдо уверен – отказ обоснован. Было нечто, непостижимое уму обычного, не великого писателя! Коих великих, несомненно, и озвучивает гигабайтами мудрое издательство, опираясь на своих тестующих, обладателей чудесного, сверхъестественного дара влёт отсеивать писателей высшего сорта от недостойного мусора.

Справедливо – не справедливо… Какая теперь разница? Апелляций подавать не стану. Со своей стороны, считаю себя свободным от конкурсных рамок. Мои наилучшие пожелания тестерам и издательству. Не будь конкурса и книги этой не было бы. С удовольствием публикую произведение на ресурсе свободы, благословенном РИДЕРО,

К девяти часам вечера в лаборатории остались только сам профессор Петр Керамо и лабораторный робот Иоф. Прочие сотрудники не задерживались на работе без особой просьбы руководителя темы. Сегодня не ожидалось ничего особенного. Шли обычные серийные исследования. Однообразие опытов сильно утомляло и руководитель исследователей считал, что лучше работать самостоятельно, нежели выслушивать фоном ропот и зубовный скрежет сотрудников. Да и производительность человеческого персонала к вечеру заметно снижалась.

Из динамиков Иофа вещала радиостанция для роботов и роботизированных устройств. На этот раз разумное, доброе и вечное искусственным личностям излагал столп какого—то нового учения. Новое там было только название – Лактика. А принципы всё те же – железная любовь и много труда.

– Запишите на ваши носители, – внушал проповедник. – Излишества ведут к разбуханию силикона и коррозии!

Затем учитель изложил важное напутствие неофитам, данное ему во время годичного пребывания в сухой песчаной ванне.

– Высшими и чистыми твоими прояви, воздвигни, укрепи и покрой! Сущее на вечное время дай!

Учёные не были религиозны и радио звучало в лаборатории весьма редко. Да и то случайно. Изредка хотелось услышать несуетные речи, пусть даже банальные. Иоф выключил звук и мигнул красным индикатором записи. Профессор смешал две жидкости из разных колб в третьей.

– Опыт 317, компоненты D и Z, время 21 час 30 минут, – продиктовал учёный ассистенту. – Ого! Помутнение!

Учёный покачал колбой. Жидкость затуманивалась на глазах.

– Если расчёты не ошибаются, то структуре потребуется покой для завершения реакции. – Керамо поставил колбу на лабораторный стол.

– Двадцать минут, – подтвердил Иоф. – Заказать вам ужин?

– Можно! – обрадовался Керамо. – С этой наукой постоянно забываю о еде!

Робот затрещал и защёлкал. В углу лаборатории включился повар-манипулятор. Механические руки сновали от холодильника к подогревателю и от посудной стойки к ящикам с фруктами.

– Прошу, – раздалось со стороны кухонного блока. – Не забывайте мыть руки перед едой. Приятного аппетита!

Профессор присел на высокий табурет к столу с ужином. – Чего их мыть? Тут всё стерильно.

Он быстро выпил высокий бокал с розоватой массой.

– Кислые контакты! – эмоционально выразился Иоф. – Посмотрите, профессор! Вам надо это видеть!

Керамо бросился к колбе. Там неспешно вращалась масса, похожая на скомканную бумагу.

– Есть! – выкрикнул учёный и забегал по лаборатории. – Теперь ещё пятнадцать минут лёгкого подогрева для ускорения процесса… Сколько лет опытов и вдруг внезапно результат! Я так волнуюсь!

Робот издал птичью трель восторга и произнёс – Позвольте мне. Вы слишком нервничаете сейчас.

Иоф поместил колбу на нагреватель и дал на стену крупное изображение таймера. Минуты пошли пошли обратным отсчётом.

Профессор подбежал к повару, – Пятьдесят невесомки!

Жидкость немедленно была подана.

– Профессор, не увлекайтесь! Помните о вашей язве. Вообще, вы ведёте нездоровый образ жизни. Вам вредна невесомка! Осуждаю ваше легкомыслие. – расстроился Иоф, не отрываясь от наблюдений.

– Жизнь вообще штука вредная, – усмехнулся Керамо и опрокинул стаканчик.

…Мы-то с вами знаем, что здоровье надо беречь. А вредные привычки этому мешают. Потому никаких вредных привычек, согласны? Конечно, согласны. Когда профессор был ещё мальчиком Петей, не нашлось никого в его окружении, кто научил бы его правильному поведению. Вот и последствия. Язва желудка. Но вернёмся к нашим героям…

Учёный перебежал к колбе и принялся диктовать наблюдения. – Общий вид напоминает текстуру смятого чайного гриба.

Таймер на стене показал четыре ноля. Прозвучал короткий сигнал.

– Есть готовность! – доложил Иоф и снял колбу на стол. – Завершение опыта 317. 21 час 50 минут.