Влад Льенский - Плёнка. История фантастической алчности

Но Игнатий не пожелал быть жертвой, пусть и для общего блага. С другой стороны, он был не против назначения сыном неба. Это придало бы ему больший вес и авторитет в общине. Никто не возражал. Новоиспечённый сын неба указал на то, что для своих он уже долгое время отсутствует и видимо не питается. Учёные решили, что можно рискнуть. В любом случае опыты надо продолжать, а без окончательного решения вопроса жизни и смерти работы не могут быть продолжены. Уж очень плёнки прониклись этими вопросами. Игнатия подключили к питанию прямо в кабинете и продержали так целый день и всю ночь. В лаборатории в это время Иоф сказал плёнкам, что Игнатия живым взяли на небо. И, скорее всего, он не вернётся. Сообщение было сделано самым скорбным тоном из возможных для робота. Подопытные опечалились настолько, что вдвое упало потребление ресурсов. Видимо, плёнки ушли в себя, осмысляя утрату и вспоминая потерянного товарища. С него началась история! А теперь его нет…

И какова же была радость общины, когда им предъявили Игнатия живого и в здравом рассудке! Конечно, радости не было предела! Плёнки моментально отринули ложное человеческое начётничество и всем сообществом отдались восхвалению героя, побывавшего за гранью жизни, вкусившего жизнь вечную в таинственном небытии и благополучно вернувшегося в общину. Мудрый Игнатий дальновидно не стал разубеждать соплеменников. Комментарии его были кратки и туманны, многозначны и афористичны, что только увеличивало и без того немалую славу и авторитет. И ведь он говорил правду.

– Плёнка в рулончик и путь окончен, – говорил Игнатий как бы всё ещё пребывая в сумерки небытия. Но потом добавлял оптимизма словами. – Плёнка дорожкой и жизнь хорошая!

Ему внимали с младенческим благоговением. Чудо возвращения затмило прежние заблуждения и ясно показало, что жизнь тленна, а вечная жизнь рядом и достижима для всех. Ведь Игнатий ничем от прочих не отличался. Всякий мог отпустить нить и коснуться самого сына неба!

Особая вера была основана. Теперь оставалось только подчинить ей распорядок плёнок, что при поддержке учёных было совершенными уже пустяками. Впрочем, никто никого не заставлял проникаться новыми идеями. Но пример сына неба говорил сам за себя.

Едва учёные наладили новый график опытов с привлечением самих подопытных, едва пошла документация и профессор уселся за анализ, едва забрезжила надежда стабильной работы безопасных мониторов, как новая опасность взбудоражила сообщество. Здание окружила полиция и через мощные динамики громом среди ясного неба раздалось внезапное – Сдавайтесь! Вы окружены! Нам всё известно об удачном опыте!

– Письмо, профессор! – выкрикнул робот Иоф. – Предлагают сдаться и выдать результаты опыта. Мы пропали…

– Какой там пропали… – пробормотал профессор. – Есть же огнемёт! Прорвёмся!

– Я по людям огонь открывать не стану, – предупредил робот. – Нет в программе.

– В оцепление людей не ставят. Там одно железо. Роботы! – заорал профессор. – Этих жги и топи. Нелюди.

– Позвольте! – возмутился было Иоф, но тут Керамо взглянул на него с подозрением.

– Откуда полиция знает об опыте и что он удался? Ваша работа?

– Н.. нет… – неуверенно ответил робот и задымился. Вранья в программе не было и попытка соврать оказалась критической.

– Меня заставили! Спасите! – Иоф заметался по кабинету, шипя и капая горящим пластиком и рассыпая искры. Профессор резким толчком свалил робота на пол и вскрыл аварийный лючок. Потоки пены из системы тушения, щелчок, и гаснущий желтый свет из лючка обозначили бесславный финал предателя. Профессор изъял блок электроники из глубины корпуса злосчастного помощника. Это было надо для сохранения в секрете хотя бы того, что робот не успел сообщить в институт до установки сетки. Вообще стоило выяснить, что он передал, в каких объёмах. Была ещё надежда, что сеть на здании могла стать препятствием для утечки информации. Но это после! Сейчас срочная эвакуация!

– Уходим! – воскликнул Керамо, врываясь в лабораторию. – На нас напали враги рода плёнок!

Отовсюду доносился писк и клёкот. Профессор, обрывая нити, запихивал в термос большие и малые плёнки без разбора и почтения. Собрав по комнатам все пленки, профессор долил термос питательным раствором и прошептал, – Терпите, сироты, во имя светлого будущего! – После чего крепко завинтил крышку термоса и откинул его за спину на ремне.

– Вам даётся пять минут на капитуляцию, или мы начнём штурм! – загремело с улицы.

– Мой прадед Берлин брал! – в запальчивости крикнул Керамо на бегу. – Фиг вам капитуляция!

Профессор совершенно не заботило, слышат ли его. Пяти минут должно хватить добежать по переходу до ангара. Пробегая мимо шкафа с огнемётом и запасными баллонами, профессор ненадолго задержался. Он быстро открыл дверку, подвинул шарообразный аквариум и навёл фокус от солнечных лучей на пластиковый баллон с горючим составом. После чего помчался к ангару с удвоенной энергией. Как нарочно, солнце закрылось небольшим облачком.

– Смерть фашистским оккупантам! – воскликнул Керамо и выбежал из прохода в ангар. Его летающая машина всегда стояла наготове. Профессор бросился на сиденье.

– Старт, старт, старт! Курс – озеро Солёное, но сначала выходим к маяку, на берег моря! – командовал профессор, срывая голос и колотя в ажитации по подлокотникам.

– Принято. На маяк и оттуда на озеро Солёное. – невозмутимо отвечала машина и ангар раскрылся бутоном.

– Не стрелять по кабине! – раздалось из громкоговорителей оцепления. – Они нужны живыми!

Летающая машина вертикально взлетела в воздух. Облачко ушло и солнечный луч взорвал запас горючего вещества.

– Ах-бах-бабах! – загремело из дома. Воздушной волной легкий аппарат швырнуло вверх и он вышел из под прицелов. Нехорошо запахло горелым из руин. По развалинам загуляли языки пламени.

– Огонь по винтам! – закричал командир оцепления, видя, что птичка улетает, но было уже поздно. Воздушная машина ускорилась быстрее, чем роботы поймали её в прицелы. Треск выстрелов прозвучал громом салюта отчаянным беглецам.

Пока машина продвигалась к маяку, Керамо отключил систему геолокации. Теперь преследователи не могли узнать истинной цели полёта. Заложив красивый вираж над морем, автолёт направился к Солёному озеру. Профессор лихорадочно соображал. Небольшая заброшенная хижина в рощице у озера могла укрыть беглецов на короткое время. Людей там не бывает. С воздуха лесок прикроет, а вот стволы, голые стволы сосен никаким укрытием служить не смогут. Солёный раствор хоть и плохая замена питанию для плёнок, но на какое-то время сойдёт. Керамо иногда прятался в хижине ото всех, когда ему надо было подумать в одиночестве. Крохотный оазис был его секретом. И он очень, очень теперь пригодился.