Владимир Черняев - Кто ты, человек? Сказание о Свете

Та, спрашивать не став,

и только лишь узнав,

что Света возвратилась,

в медпункт бежать пустилась.

Усевшись с Светой рядом,

мать не сводила взгляда,

боясь и отойти.

Сама в шоке почти,

так сильно растерялась,

что скорой дожидаясь,

забыла, что уж ночь,

что можно б и помочь,

хоть мокрым полотенцем,

иль взять, и водкой с перцем

ей ноги натереть,

иль молоко согреть,

и с медом попоить,

но, что тут говорить,

понять её мы можем.

Но лучше, если б всё же,

помочь хоть попыталась,

чтоб света не металась

в отчаянном бреду,

чтобы прогнать беду,

приставшую к ней где – то,

там, где скиталась Света.

А мать рядом сидела,

на Свету лишь глядела,

свой сдерживая плачь.

Но вот приехал врач

и сделал заключение:

у Светы воспаление,

а потому и жар

и, что в стационар

сейчас же увезут,

оставить её тут

сказал, что не возможно.

Леченье будет сложным,

запущенная форма,

во всём должна быть норма

и ехать нужно спешно,

чтоб излечить успешно.

2

Ночь тяжка для больной,

но майскою весной

она не долго длиться,

и вот Света в больнице

на третий день очнулась,

леченье затянулось.

Таблетки и микстуры,

уколы, процедуры,

и время полетело.

В больницу то и дело

подруги приходили,

и Свету все просили

поведать, где скиталась,

но тайною осталось

её исчезновение.

Оставив в всех сомнение,

сама узнать пыталась,

но память обрывалась

весенним воскресением,

когда окончив чтение,

уснула, было поздно,

луна взошла, и звездным,

прояснив, стало небо,

а дальше память – небыль,

как чистая страница,

проснулась – тут больница.

И страшная усталость.

А то, что с нею сталось,

от матери узнала:

ей мама рассказала,

что восемь дней искали,

и где она не знали,

весь город обошли,

но так и не нашли.

Милиция с ног сбилась,

а Света объявилась,

вдруг, так же, как исчезла,

как будто с неба слезла,

никто её не встретил

и даже не заметил.

Как будто, в самом деле,

все восемь дней в постели,

когда искал весь город,

переборовши голод,

лежала невидимкой,

остыв, при том, как льдинка,

и сильно заболела.

Тогда, вновь её тело,

как фото проявилось,

и Света объявилась.

Хоть мучает сомненье,

другого объясненья,

найти мать не сумела.

Доверившись всецело,

тому, что дальше будет,

и, что подскажут люди,

а может, вспомнит Света

исчезновенье это.

3

Прошло так две недели,

вставать стала с постели,

окрепнув малость Света,

в права вступило лето.

Каникулы настали,

и дети все мечтали

активно отдохнуть,

чтоб выбрав новый путь,

отправиться в поход,

чтоб встретить там восход,

и проводить закат,

чтоб лесом, наугад,

без тропок, даже в ночь,

найти маршрут чтоб смочь,

чтоб не блудить учиться,

ко сну не торопиться,

не думать, что уж поздно,

и тихой ночью звездной,

с друзьями у костра,

общаться до утра.

Все радовались лету.

А выписали Свету

ещё дней через семь.

Оправиться ж совсем

смогла лишь через месяц.

Все за и против, взвесив,

врач матери сказал,

что в памяти провал,

скорей всего от шока,

и где–то там, далёко,

в сознанье всё храниться,

и может так случиться,

что всё она и вспомнит,

когда судьба исполнит

похожий в жизни случай.

Но всё же, будет лучше,

чтоб всё, что с ней там было,

навечно позабыла.

И попросил врач мать

о том не вспоминать:

нельзя напоминаньем

бередить ей сознанье.

4

Покой вернулся в дом.

Своим всё чередом

пошло в нём как обычно;

и лишь в общенье личном,

все к Свете мягче стали,

с расспросами отстали:

всем запретила мать

ей, то, напоминать.

От стрессов, чтоб сберечь

и тяжких дум отвлечь,

сходить сказала к Оле;

у них недавно в школе,

чтоб, дети больше знали,

учителя создали

клуб юных краеведов.

Узнала ж мать, с беседы

с её отцом, вчера.

И Свете уж пора,

заняться нужным делом,

чтоб дома не сидела,

с друзьями, чтоб общалась,

и тоже развивалась.

5

Скажу теперь для сведения,

что тот клуб краеведения,

собрал много друзей,

и создал в нем музей,

и для него ребята

искали экспонаты.

Ходили в лес и в горы,

чтоб фауны и флоры,

добыть там раритеты,

и, чтоб найти ответы,

к событьям старины,

иль минувшей войны,

ходили по селениям,

и там у населения

о прошлом узнавали

и утварь собирали,

а приводя в системы,

по ним писали темы

для небольших докладов

и если было надо,

чего–то не хватало,

то шли в поход сначала,

и спорные детали

там тщательно искали.

Могли сто вёрст пройти,

чтоб истину найти.

6

Вот как-то в конце лета,

отряд, где была Света,

раскопки вёл у замка,

шурфы капали, ямки,

узнать им было надо,

бывали ль здесь осады:

когда, то, если было,

и, как происходило.

А так же в лес ходили,

кузнечиков ловили,

в том, множа свои знанья,

биолога задание

тем самым выполняли.

И просто так гуляли.

В один из жарких дней,

в тени густых ветвей,

в полуденную пору,

от замка, склоном в гору,

шли Света, Оля, Тома,

и лучший друг их, Рома.

Он никогда не тужит,

большой и неуклюжий,

ну, что медведь Балу,

и вышли на скалу.

Её Света узнала,

как монумент стояла,

она средь самой чащи.

Но Света знала – раньше

она здесь не была,

но только, вот скала

до боли ей знакома.

И, вдруг, подружка Тома,

кричит им: «Здесь пещера!»,

а Рома: «Чур я первый»,-

и свой, толкая вес,

в неё уже полез.

За ним полезла Оля,

а Свете, вдруг до боли,

как пресс виски сдавило,

и, то, что с нею было,

в том странном, долгом сне:

и казнь, и, как в огне,

она живой стояла,

и всех, кого там знала,

и всё, что там случилось,

как тайна ей открылась,

как Грюну помогала.....

«а, что там с ними стало?»,

тут вспомнила так явно.

И лес в глазах, вдруг плавно

поплыл, всё закружилось,

сознанье провалилось,

и где Света стояла,

бух – в обморок упала.

К ней Тома подскочила,

водой с фляжки облила,

давай трясти за плечи,

и Свете стало легче.

Очнулась, тихо села,

на Тому посмотрела,

и стала горько плакать.

«Ты, что разводишь слякоть?»-

спросил из лаза Рома,

и уж серьёзно: «Тома!

Ты, что её обидела?».

«Да, нет, я лишь увидела,

что с Светой что-то стало,

что в обморок упала.

Я ж в чувства приводила,

вот и трясла и била.

Ну, что Света случилось?» -

к ней Тома обратилась.

Но Света всё сидела,

ревела и ревела.

Роман напротив сел,