Владимир Черняев - Кто ты, человек? Сказание о Свете

Пролог.

Как-то позднею порой,

в год две тысячи второй,

в древнем, древнем городишке

беспризорных два мальчишки,

не сумев договориться,

меж собою стали биться,

разбивая носы в кровь.

А вокруг их всюду новь:

мчат шикарные машины,

им сигналя гудком длинным,

тут и там особняки,

и уж как-то не с руки,

рядом ветхие домишки.

Грубо бьются там парнишки.

Мимо их проходят люди.

Кто лишь цыкнет, кто осудит,

но ни кто не разведёт:

безразличен стал народ,

и не только здесь, везде,

глух народ к чужой беде.

Не для русских та черта,

страшна эта глухота,

не пробьёт её и пушка.

Но подходит к ним старушка,

очень древняя монашка,

и, схватив их за рубашки,

между ними боком встала,

и спокойно так сказала:

«Вы ж друзья, побойтесь бога»,

– и добавила тут строго:

«Мать с отцом о вас забыли.

Что вы здесь не поделили?

Приходите, я вам дам,

монастырь найдете там»,

– и рукою указала.

Потом ласково вдруг стала

говорить такую речь:

«Ссоры все не стоят свеч,

дружба золота дороже,

и ребятки вам не гоже,

как-то это забывать.

Не учила, что ли, мать,

вас терпеть, жалеть, любить,

щедрым, добрым к другим быть.

Не учила, что ли, слушать?

Или лишь давая кушать,

вас кормила, как зверят,

чтоб не умненьких ребят,

а волчат отправить в мир?

Чтоб в вас дьявол правил пир,

а не разум, богом данный,

был бы в жизни, вашей, главным?

Что ценней? Судите сами,

вы же все же христиане.

Нет, чтоб лучше разобраться,

вы скорей сцепились драться.

Совесть, что ли в вас спала?»

И тихонько вновь пошла,

взвалив скорби новый воз,

бормоча себе под нос:

«Пускай бог меня осудит,

но не скоро видно люди

прейдут к образу Христа,

Бога сбудется мечта.

Как осилить в себе зверя?

Так не знаю и теперь я,

хоть пытаюсь с давних пор».

Повернувшись к цепи гор,

тихо, что-то прошептала,

ну а что, одна лишь знала.

– «» «» «» –

КНИГА 2

ПУТЕШЕСТВИЕ ВО ВСЕЛЕННУЮ

Счастье миру дать мечтая,

терпит муки Русь святая,

мысль неся высоким слогом.

Русский Дух дан Миру Богом,

станет русским человек,

Золотой наступит век.

Гл – 1

1

В южном городе, у гор,

с очень давних – давних пор,

мрачноватый, как немтырь,

средь домов есть монастырь.

Видно жизнь решив сама,

в современные дома,

будто в каменный карман,

в суеты людской дурман,

погрузила древний храм,

и стоит теперь он там,

в гуще жизни одиноко,

глядя в небо лишь высоко,

оградив себя стеной,

не желая знать иной

жизни, в этот новый век,

где безбожный человек

правит всеми, всем и всюду,

а простому только люду

жизнь, так легче и не стала,

хоть наука уж не мало

быт продвинула вперёд,

трудно всё ж живёт народ.

Здесь когда-то был пустырь,

и стоял тот монастырь

за чертою городка,

но промчались вот века,

город вырос вширь и ввысь,

лишь надежды не сбылись,

что пройдёт двадцатый век,

станет лучше человек.

Гам людской, и шум машин,

разрушители тиши,

не смолкают допоздна;

и обитель лишь одна

островком покоя дремлет,

суете всей той не внемля:

не досуг людское ей,

жизнь живёт судьбой своей.

Шумный день окончил бег,

приближалось время нег,

тишины и упоенья;

и примчатся сновиденья,

стаей птиц, в людские души,

попытаться чтоб нарушить,

монотонный, судьбы, шаг;

как, покоя, хитрый враг,

чтобы души всколыхнуть,

дать стремленье познать суть.

Гас в окошках жёлтый свет,

образуя тёмный след,

на стенах домов, квадратом;

и родители, ребятам,

шлют команды «по домам»,

беспокойство ж отцов, мам,

всё ж ребятам не понятно;

им общение приятно

в тишине ночной прохлады,

но, однако ж, идти надо,

и пустеют быстро скверы;

спать легли и слуги веры.

Но в одном окошке кельи,

как в союзе с тайной целью,

нет, не лампа Ильича,

а мерцает, чуть, свеча.

В скромной комнатке, монашка,

лишь в одной простой рубашке,

сидит горбясь, на постели,

тоже скромной колыбели,

сама ж, древняя старушка;

а пред нею, на подушке,

золотая лежит книга,

в ней, не страстная интрига,

не священное писанье,

в ней таится кладезь знанья.

И быть может, не случайно,

в книге спрятанная тайна,

ещё в детстве, ей попала,

и её судьбою стала.

В параллель богослуженью,

жизнь ушла на постиженье,

там изложенных, основ;

а священный кельи кров,

стал союзником ей в деле;

и достигла она цели:

и хоть жизнь пусть вся прожита,

тайна ею, всё ж, открыта.

2

Наконец решила Света:

«Пусть сегодня будет это,

подождёт пускай могила».

Бездна звёздная манила.

За окошком плыла ночь.

Страх, сомненья, гоня прочь,

Света, глянув в небо смело,

окрестив себя умело,

книгу медленно закрыла,

и в тайник, в полу, вложила;

волей в мыслях собралась,

на постели улеглась,

и казалось, что потом,

забываться стала сном.

Время медленно бежало,

и дыханье в ней стихало;

пульс слабел и замедлялся,

лик блаженно округлялся,

остывало тихо тело,

становясь всё больше белым,

кожа стала цвета мела.

Свечка в келье догорела,

воск расплылся словно масло,

чуть дымнув, она погасла.

Как кончины жизни знак,

погрузилось всё во мрак.

А в той книге непростой,

под обложкой золотой,

на её златых страницах,

мирознания царица,

чтоб любая душа вняла,

скрупулёзно разъясняла,

суть и способ совершенья

душ людских перемещенье

во вселенной по мирам,

чтоб возникнуть только там,

где себе поставил целью.

И теперь, покинув келью,

человеческая сущность,

в том осмыслив всю научность,

из монашеского тела,

во вселенную взлетела,

в самый центр мирозданья,

чтоб ещё постичь там знанья,

назначение людское,

этим совесть успокоить;

возвратившись же назад,

развернуть идущих в ад;

мало времени осталось.

В книге также разъяснялась,

нужных в том, теорий суть.

Смогла Света почерпнуть

знаний, людям неизвестных,

очень сложных, интересных.

Там теория гласила:

существует в мире сила,

от физического взгляда,

поле высшего разряда;

примитивно сказать можно,

что структуры тонкой, сложной,

как компьютерная схема,

но являясь миру леммой,

совершенствуется им,

сделав нужное своим.

Наш же с вами организм,

есть сложнейший механизм,

превращенья полей низших,

ступенями, к виду высших.

И всего их пять ступеней,

претерпев пять изменений,

превращаются вконец,

в энергетики венец:

скажем, умственное поле,

а внутри нас, это воля.