Владимир Жариков - Парадокс Вигнера – 2

– Поясни, я не совсем понял твою затею! – попросил профессор.

– Седельников когда-то говорил, что у силанов в программе действий есть такой запрет, – пояснил Протасов, – на возврат обратно на Землю. Я хочу предложить вариант Ланину: чтобы не выращивать силана, можно вернуть из будущего двух разнополых и воспроизводить с использованием ускорителя необходимую для программы популяцию.

– Мне нравится Ваша идея! – встрепенулся Куликов, – но как это реализовать?

– Нужно встретиться с Кондратием в XVI веке и проконсультироваться у него, – продолжал Протасов, – я верю в существование временного портала, о котором рассказывал сегодня Соболев. Через него можно попасть в средневековое Подмосковье!

– И что? – улыбнулся Куликов, – ножками топать на Дон? Автобусы в XVI веке не ходят, поездов и самолётов тоже не имеется. Кстати, Вы на лошади верхом можете скакать?

– Я предложил это, как вариант, – обиделся Протасов, – ну, если программисты Паршина не смогут разобраться со снятием запрета в программе действий силанов на возврат их на Землю.

Оставшееся время ехали молча, каждый думал о чём-то своём, но обоих не покидало чувство тревоги. Похожее на лёгкую грусть о прошедшем, оно заставляло волноваться при мысли о новой работе в секретной программе Ланина. «Лексус» въезжал в Химки, поток автомобилей значительно уплотнился, что часто бывает из-за создавшейся впереди пробки. Скорость упала до сорока километров в час, и автомобиль медленно тащился за впереди идущими собратьями. Протасов вспомнил о вопросе Куликова и тут же представил себя верхом на скакуне. Он никогда не пробовал взобраться в седло, но в этот момент доктору казалось, что если бы такое случилось, он быстрее «Лексуса» добрался бы до дома.

Ранняя осень на Дону всегда прекрасная, переменчивая и яркая пора. Природа начинает меняться, будто чувствует приближение холодов и поэтому спешит идти в ногу со сменой времён года. Ещё тепло, но солнце уже не печёт, как летом, а меняющиеся цвета степи и берегов реки-батюшки радуют глаз и дурманят новыми запахами осени. Если выйти на высокий правый берег, то увидишь, как изменился цвет поймы. Пожелтевшие деревья и усохшая луговая трава придают ей вид давно созревшего перестоя. Где-то внизу, под крутым спуском растянулась на многие вёрсты широкая извилистая лента Дона, унося свои воды в Азовское море. Встречая восход солнца, можно видеть, как небо над поймой постепенно окрашивается от выглянувшего из-за горизонта светила в жёлто золотистый цвет. И только разбросанные небрежно высоко над головой перистые облака, чернеют на ещё темно-голубом фоне западной части неба.

Кондратий с Мирославой часто загуливались до утра. Вечерами они переправлялись на лодке с острова на противоположную сторону и вместе с Белояром и Анфисой веселились со станичной молодёжью. Когда далеко за полночь все расходились по домам, Кондратий с Мирославой отправлялись в степь на высокий правый берег реки. Здесь густо произрастал терновник, зрелая ягода, которого утоляла жажду и немного вязала во рту. Княжна беспокоилась о безопасном возвращения отца в Москву. Она часто говорила об этом Кондратию, а парень успокаивал свою целомудренную жену, как мог. Он заверял, что казаки, сопровождающие князя от устья Воронежа до столицы Московии храбрые рубаки, отличные стрелки и чуткие товарищи. Струги, доставившие посольство Новосильцева к слиянию Воронежа с Доном давно уж вернулись, а казаки, сопровождающие его почтовым трактом через Рыльск до Москвы, вернутся не скоро. И только от них можно будет узнать, что и как происходило в том переходе.

Отношения между молодожёнами были по-прежнему целомудренными, и Кондратий даже не пытался нарушать своего обета. Он терпеливо будет ждать, когда они отправятся в Москву с доброй вестью царю Ивану о разгроме войска Давлета Гирея. Там обвенчаются в церкви, отгуляют свадьбу и тогда уж вступят в полноценные супружеские отношения. Мирослава не напоминала возлюбленному о грехе, за который придётся отвечать перед Богом, если вступить до венчания в связь, но уже позволяла Кондратию обнимать себя более эротично и даже прикасаться к своей груди. Её девичье естество заставляло вздрагивать всем телом, когда он позволял себе это, но испытуемое ею удовольствие и уверенность в неприкосновенности своей непорочности, делали её смелой. Она с наслаждением подставляла ему губы и шептала самые нежные слова, приходившие девушке на ум. Кондратий тоже наслаждался ощущением её тела и, получая взаимное удовольствие, сдерживал себя изо всех сил. Так незаметно для влюблённых пролетело лето, и ночи ранней осени становились всё прохладнее.

Близилось время сбора в Раздорах казачьего войска для запланированного похода на Азов. Обычно казачьи сотни из других юртов, хуторов и станиц предварительно располагались на высоком берегу Дона, где начинался спуск к острову Поречный и станице Раздорской. Прибывали казаки в боевом снаряжении при оружии, с повозками обоза, на которых везли запас продуктов питания, пороха, пуль и шатры для лагеря, у некоторых имелись небольшие пушки. Их тоже грузили на обозные телеги, а деревянные лафеты под их стволы разбирали на время похода. Всё укладывалось компактно, дабы экономить место и не брать лишние повозки с собой.

Походные припасы казаков обычно состоят из сухарей, варёного пшена и жидкого теста, которое хранят в длинных бочках. Смешивая пшено и тесто, получают саламаху – лакомство, кисловатого вкуса. Дополняли походное меню сушёной или вяленой рыбой, солониной водоплавающей птицы, зайчатины, мяса диких кабанов и даже свиным салом. Какие-либо крепкие напитки были полностью исключены, строжайшее соблюдение трезвости в походе – закон. На Дону казаки ещё не занимались земледелием, но зерно и просо всегда было в достатке. Добывалось оно разбойными нападениями на торговые судна купцов в Азовском и Чёрном морях. По прибытию на крутой берег Дона сотники, оставляли там своих казаков и следовали в городок Раздоры на остров Поречный к атаману Черкашенину. Местные казаки постоянно дежурили у берега на лодках, чтобы прибывающих сотников без задержки переправлять через рукав Дона.

Сбор длился неделю, поэтому казаки, прибывающие раньше других, устраивали в степи соревнования, которые считались учениями перед маршем. Это были в основном скачки и джигитовка – езда верхом на лошади, во время которой казак выполнял различные акробатические трюки. Она считалась высшей степенью боевого искусства конника, а виртуозное владения его приёмами давало казаку огромное превосходство над противником в сражении. Джигитовка была двух видов: боевая и вольная. Первому обучали всех казаков в обязательном порядке, с оружием и походным вьюком. Это: стрельба из положения, сидя на коне, рубка шашкой чучел, подхват предметов с земли на ходу. Обязательно тренировали соскакивание и возвращение обратно в седло на коня, скачущего в галоп, а также умение производить подбор и эвакуацию раненого с поля боя.