Александра Нюренберг - Мозг из жевательной резинки

– Я готов пожать руку любому из них.

Теперь она узнавала своего консула – его отрывистый голос во время знаменитого репортажа сразу после переворота.

– Но они граждане своих государств, там ведь полно и наших. Их права защищены. Что?

– Я была в адвокатской фирме. Теперь она называется по-другому и… Кунштюк в том, что в конторе есть клерк, который всё помнит. Он работает на них восемьдесят лет.

– Похоже, кроме меня и этого бедолаги никого не волнует печальная история. И, конечно, вас, сударыня. Писатели – соль земли. Или океана?

Он помолчал.

– Сенат не захочет слушать эту историю даже в качестве анекдота. Боюсь, им почудится в этом нечто… потешное. Структура власти заметно изменилась,… мы все помним революцию. Революция сознания совершилась первой. Забастовки, протесты и баррикады – внешнее выражение глубоких внутренних перемен. Причуды столетней давности выглядят упадническими. Люди теперь хотят жить на земле. Теперь, когда установилась подлинно народная власть.

Он подал ей руку для пожатия, и она поняла, что аудиенция окончена.

Двести лет спустя запуска программы Домой.

– Жалкий народ. Следы вырождения налицо. Да они передвигаются с трудом.

Долговязый и тонконогий экспедиционный медик напоминал эмпузу. Даже чемоданчик он держал в двух маленьких ручках поближе к впалой груди.

Командир в чёрном кожаном мундире водрузила флаг и, отступив на шаг, подняла бинокль. С высоты гор побережье выглядело, как гигантское лежбище неизвестных научной классификации существ. Одно из них попало в фокус. Малорослое и хилое, согнутое пополам рахитом, оно выползло из-под низкого навеса. Обмотанное высушенными водорослями, оно само было похоже на растение. Существо приблизилось к тёмной кромке и, опустившись на ладони, принялось искать что-то, всё глубже уходя в воду и выставляя несуразные лопатки, двигающиеся как поршни. Несколько ему подобных плескалось далеко от берега, показывая над водой неприятные спинные горбы.

Командир поморщилась и отвлеклась на бодрый свежий голос, провещавший:

– Власть военных заводов это не то, что власть военных.

Тягучий голос возразил что-то непонятное.

– Вы сомневаетесь в нашей эпохе? Она молода и упруга и хочет пострелять. Это и есть стабильность, когда топаешь вперёд. Сапог прогресса.

Командир оглянулась. Замполит вместе с младшим офицером приветствовали её новым, утверждённым в Говорильном Органе, жестом. Замполит погрозил офицеру.

– Если не верите, взгляните с высоты на это мирное племя.

Офицер мельком взглянул на побережье, а медик просительно обратился к замполиту:

– Что с ними делать? Я нашёл в одной из хижин какие-то записи, очевидно, ритуально-исторического характера.

Замполит ужаснулся.

– Вы энтузиаст, доктор. Лазить в эти отвратительные норы. Нет, вы посмотрите…

Существо вернулось с рыбой в зубах. Чешуйка сверкнула далеко внизу, как новорождённое Солнце.

Доктор робко предположил:

– Может, их сжечь, эти записи.

Командир уставилась на него всем своим потным толстым лицом, словно не доверяя персональным органам чувств. «Да она в нём дырку прожжёт», сказал про себя весельчак-замполит. Он поспешил вмешаться.

– Мы могли бы прихватить одну особь для показа на Всемирном расовом конгрессе сразу после дефиле представителей доминирующей расы.

Он знал, что делал. «Этак мы тут на всю неделю застрянем». Командир фыркнула.

– Следовало бы всё тут сжечь, но у нас подобрался арсенал.

Флаг сильно хлопнул её по плечу, и она поцеловала его краешек, незаметно обтерев верхнюю губу.

– Вернёмся, пошлём сюда пару воздушных звеньев. Если они не понадобятся коменданту восточного лагеря, конечно.

Тысячу лет спустя запуска программы Домой.

Мощное тело плавно двигалось под водой. Солнце добиралось до него сквозь покачивающуюся линзу и с удовольствием зажигало гребни поднятых им волн. Из воды вышла голова на длинной шее, показались плечи и грудь – столь совершенных очертаний, будто со дна извлекли классическую статую. Короткие шёлковые волосы облепили удлинённый череп, лицо с профилем, напоминавшим о кошках и змеях, сияло. Капли стекали по коже, не оставляя следа.

Она снова скрылась под водой и вынырнула со смехом – это был победный смех самого океана. Она проплыла немного и взмыла из воды, с треском раскрыв короткие крылья. Невысоко и недолго пролетев над гребнями ею же поднятых волн, она вытянула руки и вошла в воду без единой взлетевшей капли. Длинная хвостовая часть с раздвоенным плавником выпрямилась, как часовая стрелка, к Солнцу.

Океан осиротел, его поверхность выглядела тревожно опустевшей.

– Сегодня патруль отчитывается за ежегодное дежурство. Мы всё о них знаем. В сущности, это переломный день.

– Для кого?

Короткий смех в зале послужил ответом на неуклюжую реплику и прикрытием для неё. Она воспользовалась заминкой, чтобы шмыгнуть на своё место – опоздала.

– Для них.

Профессор привстал на кольце хвоста и оглядел свою аудиторию. Поколение №19 было одержимо идеей контакта, что объяснимо, учитывая их возраст.

Начальник патруля, которому предстояло отбиваться от вопросов, в этот момент покинул свой дом и, оглянувшись, прикинул, что дом этот значительно больше увиденных им во время подготовки контакта в необыкновенно душных наземных поселениях. Гигантская раковина казалась невесомой, но самый суровый шторм не пошатнёт её.

Сын последовал за ним. Они улыбнулись друг другу, но говорить под водой не могли.

– Мы думали, они будут вроде дельфинов с ножками. – Заурчал в голове голос сына – юношеский баритон, вполне сформировавшийся для того, чтобы поучать уже собственных детей.

Он вытянул руки, и вода мягко разошлась.

– Хочу говорить по-обычному. – Виновато пожаловался он.

Пока они плыли, или, скорее, летели в воздушном колоколе, сын подозвал стаю больших рыб. Тут же вдалеке мелькнул острый плавник, исчезнувший в сумраке. Юноша внимательно посмотрел вслед плавнику, зная, что ждёт акулу – реальная до мелочей акула в десять раз больше. Он понимал, что так поступать нехорошо, но ей здесь нечего делать.

Тридцатисантиметровый слой белого пепла, выложенный в виде шоссе, показался внизу…

Возрождение. Спустя семь тысяч лет.

Расцвет океанического года пришёлся на праздник Насущной Рыбы. Великолепные, сильные, смеющиеся гортанным смехом, они разом поднялись из вод и полетели к востоку. Огненная дорога стелилась по волнам, тоже стремившимся вместе с хозяевами к Солнцу. Океан приподымал грудь, с любовью следя за своими душами. Тонкие и стройные, блистающие игрой мускулов… когда кто-то из них нырял, притом сразу на страшную глубину, крылья складывались и скользящее в воздухе тело можно было обвести одной сильной линией.