Александра Нюренберг - Мозг из жевательной резинки

– Тебе они нравятся.

– Не именно эти. – В замешательстве отбилась она. – Другие, но…

Он молчал некоторое время, пока освобождённые от чар акулы с недоумением расплывались в стороны.

– Ты как знаешь, милая. – Наконец, сказал он. – А я в своём, как это они называют, – рапорте, буду рекомендовать Невмешательство.

Она с вызовом напомнила:

– Ты не сделал инъекцию. Флинк!

Он понял, к чему относился вызов, и примиренчески улыбнулся.

– Ты достаточно его озадачила. Сделаю дома.

Он повёл взглядом по гребням волн и, когда из воды выскочила рыба, резко метнул своё тело вбок. Проглотив рыбу с головы, он как бы оправдываясь, бормотнул что-то вроде того, что у него жуткий аппетит после коктейля.

Великое запустение.

Жалкий народ жил в лишённых романтичности руинах, на огрызках зачерствевших от заразы материков. Уже третье поколение половину отдало злым духам – Голоду, Смраду и Отчаянию, врождённому, как болезнь, одна из бесчисленных болезней. Брошены двенадцать великих городов двуногого человечества. Те, кто также считал себя людьми, некогда искренне любовались, будто кукольными домиками, наземной архитектурой. Они деликатно именовали её наивной и мужественной… теперь она не манила их. Патрули посещали города аккуратно, но на обычную прогулку никого из нас не заманишь.

Побережье, защищённое чарами, осталось таким, как раньше, но даже оно не привлекало Морских. И отечество – океан – трудно было защитить. Как забыть полуночные кошмары – звуки, вибрацию, металлический привкус в воздухе, воронки, засасывающие воду до костей отмелей? Саму смерть, трясшую океан за шкирку сто лет назад. Акулы иногда не подчинялись чарам – так они опьянели от крови. Очумелые и взбесившиеся, приходили они на зов с далёких окраин отечества не тотчас, отвлекаясь на всплывающие обломки железных лодок и течения, окрашенные в розовый цвет.

Молчание Морских длилось долго.

Возобновление переговоров.

– С хунтой? С теми, кто начал всё это и попрятался в убежища, где они одичали за сто лет от разврата и ужаса? С их потомками, не знающими света и воды?

– Ну, ну.

– Прости за высокопарность, прости. Мы должны, я знаю.

– Вот именно.

Нагие совершенные тела. Торсы с лоснящейся мускулатурой. Лица почти всегда неподвижны и величественны, нижняя часть тела – винтовая лестница, если родственная деталь архитектуры способна распрямиться и шлепком утихомирить белую акулу. Или пиратскую шхуну – но последнюю посудину они видели в волнах с полвека тому.

– Мы уже получали отказ от переговоров. Помнишь? Они назвали нас тварями и морскими демонами.

– Сын негодяя назвал. У негодяя мог родиться другой сын. Или дочь.

Он шикнул на плавающего неподалёку ребёнка. Малышка охотилась, хотя статус котёнка не позволял этого без сопровождения взрослых.

Он прищурился – она из клана Основные (Продолжение), колено Дюйэвич, поколение номер… сразу и не упомнишь. Он, подхватив чадо, усадил на свой свёрнутый кольцом хвост и подозвал для её забавы маленькую рыбку, но в этот момент из толщи воды вынырнула небольшая мурена. Её явно выдернули из глубин чары, но чьи? Ребёнок изогнулся у него в руках, схватил мурену и в один миг оторвал крохотными зубками умную рыбью голову. Всё произошло так быстро, что собеседники остолбенели.

Отшлёпать маленькую разбойницу? Он выпустил малышку со вздохом. Она была похожа на крохотную крылатую пантеру с хвостом вместо ножек. Довольная, что обратила на себя внимание взрослых, она одной ручкой запихивала в пасть рыбу, а второй крохотной пятернёй держала пойманного дядю. Две её подружки спокойно плели веночек из морских цветочков.

– Поговорю с родителями. – Пообещал он. – Такие раззявы, могут и лекарство забыть дать.

Сам он был похож на дракона с лошадиной мордой.

Не выдержав, он принялся выговаривать крошке:

– Мы выращиваем плотоводоросли, чтобы утолять голод, детка. Рыбку нужно жалеть. А мурену вообще нельзя есть. Она умная, понимаешь?

Молодой собеседник, сам чем-то напоминающий мурену, усмехнулся.

– Она понимает, а вот поймут ли тебя крысы?

– Не называй их так.

– Виноват. Обидел крыс.

– У них мозг из двух частей. – Заметил старый коняга. – Следует помнить об этом и прощать.

Он взлохматил холку котёнка.

– Они наши предки.

Из головы у него не выходило удручающее зрелище. Открытый ход в бункер, оттуда удушающе несёт вонью – спеклись системы жизнеобеспечения, а научиться за сто лет думать потомки тех, кто начал войну, не смогли.

Он смотрел на толпу мужчин и женщин – все в состоянии хронической истерики, истощённые, грязные. Это вот внук генерала, того самого, который забыл забрать с собой свою семью, но прихватил экономку и запас консервов, в том числе, имеющих жидкостную субстанцию. Внук, впрочем, пошёл в свою бабушку, экономку. Его отец, родившийся вскоре после начала великого заточения, прожил короткую жизнь и прикончил последнюю бутылку из генеральских запасов, которая, в свою очередь, прикончила его. Он успел оставить многочисленное потомство, из которого выжил мальчик с волевым подбородком, который когда-то очень красил экономку.

Разговаривать с ним всё же было невозможно. Более успешно прошли переговоры с вождём небольшого наземного племени – мрачных людей, от которых не воняло ничем, кроме однодневного пота. За несколько дней наблюдения сквозь кроны деревьев они убедились, что в племени лечат больных и есть несколько стариков, которых таскают за собой на сплетённых из коры носилках. Вождь не называл их демонами, не орал, сразу забрал оба ящика с плотоводорослями, отвергнутыми в бункере, и сказал, что его предок был великий колдун-мудрец . Но проект по налаживанию отношений погорел – потомок мудреца погиб от наследственной лучевой болезни, племя распалось.

Дневник Возвращения хранился в музее. Потрёпанные тетради, скукоженные от пропитавшей бумагу крови океана.

Юноша, обидевший крыс, подцепляя когтем, переворачивал страницы. Он считал себя прямым потомком Ли У, из клана Запасные, имел статус Надменного.

Перегородка двери дрогнула, за прозрачными стенами раковины были слышны звуки тревоги. Он поспешно вернул книгу на полку. Старый друг вплыл в комнату с отстраненным выражением лошадиной морды.

– Вот и ты. – Рассеянно поведал он.

Потомок Ли У вопросительно смотрел на него и вдруг ощерился.

– Вода! Они отравили воду!

Тот кивнул, его добродушная лошадиная физиономия выглядела бы смешно, если бы не потемневшие от отчаяния глаза.

– Для нас это безопасно, но они… система фильтров давно вышла из строя, и они привыкли к морской воде. Женщины и дети, все…

– Кто-нибудь жив?