Ван Лугаль - Граду и миру

– Оно берёт силы от энергетических ресурсов того, кому душа принадлежит, а когда он умрёт – от стреляющего. Своих сил нам тратить не надо, поэтому больных кормим и развлекаем, не жалея сил.

Ринарик не слушал. Он глядел на свои руки, будто те – по локоть в крови: с ужасом и отвращением. Небось корил себя за соучастие в преступлении против законов физики, дурак…

Ванесса стоит у летобуса. Здесь же находятся двадцать девять человек тех, кто младше восемнадцати: поступило распоряжение собрать окрестных ребят в безопасном месте. «Аварийная ситуация» – а что, чего, как – не объяснили. Как и на всех остальных учениях, ставших традицией за долгие годы – хотя, конечно, взрослым о них объявляют заранее…

Ванесса весело болтает с соседом – тем, что всегда помогает своему папе на поле, и девочкой, живущей совсем близко к Дому, чья мама работает там Заведующей Порядком, и с которой они некоторое время учились в одном классе. Родители стоят отдельной группкой – так положено. Все возможные прощания уже состоялись: считай, дети уже уехали. Сопроводитель раздаёт последние инструкции родителям, принимает пожелания и просьбы. Никому не хочется, чтобы через месяц ребёнок приехал, весь обсыпанный аллергией, потому что ему давали пшёнку, которую ему нельзя! Медкарты есть, да, но лучше сказать, и раза три, чтобы смотритель точно запомнил!

Ванесса разговаривает с друзьями, а сама невольно высматривает маму и папу среди толпы. Папа тогда так и не сказал, где нашли Душу Земли, а жалко – девушке бы так хотелось поболтать с ней! Уж у кого, как не у Души, мудрой, правильной, прекрасной, стоило бы поучиться!

Но, может быть, потом, когда Ванесса вернётся домой, папа всё расскажет. Если ещё не передумал, конечно. Иногда вроде начнёт что-то повествовать, а потом как замолчит!..

Ник, сосед, каламбурит что-то на тему новой серии Бесконечного фильма про учёных, Ленка смеётся. Нравится ей Ник – статный, ответственный молодой человек, как она украдкой шепчет подруге. А Ванесса знает, что он не всегда ответственный, и в носу любит ковыряться, когда думает, что никто его не видит, и самое ужасное – потом руку о штаны вытирает. Фу! Но влюблённой она об этом не говорит, чтобы не обижать её чувства.

Теперь шутит Ленка, и они смеются. Потом Ванесса видит, как и мама с кем-то разговаривает – красивая, в летнем оранжевом платье, улыбается, но улыбка больше похожа на слепок, а кисть правой руки лежит на левом плече, судорожно сжав его.

Несколько секунд Ванесса борется с собой. С одной стороны – порядок велит оставаться на месте; но с другой – инструкции озвучены, а от того, что одна девушка ненадолго присоединится к взрослым, никто не пострадает.

Извинившись, Ванесса мчится к толпе родителей. Потеряв маму из виду, порхает среди людей. На неё не обращают внимания. Затем мельком она видит папу, – тот стоит в самой толчее – и пробирается к нему.

– А вот и Ванесса, – папа по-доброму улыбается, кивая молодой женщине в ярко-оранжевом костюме сопроводителя на появившуюся дочку. Женщина оборачивается и, чуть раскинув руки, будто для равновесия, широко раскрыв серые глаза и сведя брови к переносице, смотрит на девушку. У неё овальное лицо, светло-рыжие волосы до пояса и много веснушек. Веснушки нынче в моде – Ванесса сама хотела сходить в салон, чтобы ей их нарисовали, но мама не разрешает.

Ванесса немного смущается. Ей поведение сопроводительницы кажется недоброжелательным. Но совсем недолго: женщина уже протягивает ей руку:

– Инга. Почту… за большую радость.

Ванесса пожимает протянутую ладонь, и снова становится весело.

– Не беспокойся, – говорит Инга. – Уже через месяц будешь дома.

– А я и не боюсь, – Ванесса закладывает руки за спину и перекатывается с пятки на носок. Выглядит это по-детски, особенно с её пышным чёрно-золотым платьицем.

– Вот и молодец, – Инга улыбается кончиками рта и оборачивается к отцу: – Так о чём вы?..

– Я хотел бы узнать уровень психологического сопровождения. Что вы заканчивали? Нет, хотел бы я попросить прощения, из какого вы сословия?..

На плечо Ванессы ложится рука. Девушка оборачивается – там стоит грозная мама.

– А что это ты тут делаешь? – язвительно спрашивает она. Правая её кисть по-прежнему держит левое предплечье, как будто его пронзает нудная боль.

Он отряхнул руки – белые перчатки, целые, сияющие, даже не запачканные, напоминали о недавней… потасовке? Как это потрясающее зрелище назвать?

Эти люди не ожидали, что у них будет оружие. Они вообще ничего не ожидали: кажется, о том, что ситуация серьёзная, они догадались только на третий прилёт. Сначала прислали беспилотник; затем – парочку людей. Этих быстро оглушили – и к остальным, обошлось без крови. Он даже удивился, насколько слаженно действовали парни. Он лишь покрикивал, давал распоряжения Смерти, а в остальном… Могут, когда хотят!

В третий раз прислали целых три летающих аппарата и, не высаживаясь, выпустили какой-то газ. По дурости один из парней в это время был на краю крыши; так и свалился. Остальные по его команде надели мокрые марлевые повязки. Чем мокрые… будешь брезговать – будешь под камнем лежать, как говорил дед.

С помощью роботов спустили на крышу аппараты. Два захвачено. Если можно обойтись меньшей кровью, значит, – не можно, а нужно. Не сжигать же их глупо ради жажды разрушения! Не звери же. И люди там внутри. Вот и настиг воинственно настроенных парней строгий окрик командира. И не зря: после недолгой беседы, включавшей дозу лжи, двое испуганных утопийцев согласились примкнуть. Это было так просто, что ему самому не верилось.

Битва кончилась; парни собрались в кучку на крыше у летающих аппаратов и, приплясывая, кричали:

– Свобода Попугаям! – это он их научил, мол, Попугаи – это такой знаменитый воинов клан в его мире. Ха-ха. А они и рады стараться, дураки.

Смерть так воодушевился, что даже кинулся вприсядку и тут же заохал: последняя травма перекрючила его на левую сторону. Усатый медик, живший теперь с больными, ему помог, но слишком поздно. «Дорогуше бы в специальную клинику», сказал. «Наша техника для подобного лечения слишком слаба. Мы занимаемся не телами, а психикой». И смотрел так на Смертя – со значением.

Глядя на корчившегося Нарика, он невольно рассмеялся. Потрясающее зрелище, потрясающее.

Возможно, он сказал это вслух. Во всяком случае, вдруг парни остановились. То, как при этом их пальцы сжимали нового друга – оружие – ему не понравилось.

– Сэр, – взял слово Смерть, делая ещё одну попытку выпрямиться. Отчего-то было смешно – и в то же время больно видеть, как этот прекрасный в прошлом утопиец пытается быть прежним, тем молодым ангелом, каким помнился, но нет. – Мы боимся, что ты сильно устаёшь с нами, непутёвыми. Наказы нам давать, учить… вот, даже перчатки белые надел. – Смерть указал подбородком на его кисти рук. Он поднял брови вверх, но промолчал: интересно. – Так не пора тебе на покой? Спасибо, учитель, за твои старания. Мы поняли твою жизнь и законы твоего мира. Нам достаточно, дальше мы сами. Ты с чистой совестью можешь стать одним из пациентов больницы, как хотел. Я же теперь Глава Больницы, так?