Николай Зуев - Запах теней

– Ну что ты молчишь? – смягчила тон старшая, – ты же можешь мне сказать. Сейчас уже поздно: многие больные спят, никуда идти уже нет необходимости, и мы сможем спокойно побеседовать. И, кстати, Дима тоже спит. Я заходила к нему, совсем недавно, как раз перед твоим приходом…

Дина невольно вздрогнула, её лицо переменилось: сквозь маску спокойствия пробился страх. Девушка опустила голову в пол и погрузилась в себя. Не желая продолжать разговор, она упорно молчала, но старшая не отступала:

– И ещё: сегодня мне показалось, что он ждал тебя. Не знаю, почему я так решила, но… думаю, так и было. Он заглядывал сюда чаще, чем обычно. Когда встречал меня, то тут же вертел головой по сторонам в поисках кого-то.

Старшая замолчала. Выдержав минутную паузу, в течение которой её взору предстояло выдержать тихое медленное погружение сознания напарницы в собственную кому, Светлана всё же не выдержала и проговорила:

– Дина, не молчи. Ты напугала меня вчера, понимаешь? Ходишь-бродишь уже который день, сама не своя, разговаривать не хочешь. Может у тебя дома проблемы какие? Дак ты расскажи, не стесняйся, не держи в себе.

– Я не хочу говорить об этом, – вымолвила девушка.

– Знаешь что…– возмутилась Светлана, – твои вчерашние крики были не просто… не просто так… – после некоторого замешательства старшая неожиданно перешла на откровенные вопросы, – Скажи, что тебя пугает в этом мальчике?

– Ничего, – не выходя из комы и не поднимая головы, ответила Дина.

– Что тебя так напугало, что ты уже третий день не в себе? Ты думаешь – я не вижу, как ты косишься? Эта палата будто приковала твой взгляд. Даже сейчас ты украдкой поглядываешь не куда-нибудь, а именно на неё.

Дина подняла изумленный взгляд. Она и не подозревала, что её старательно маскируемые движения могут быть так явственно заметны. Но больше всего её поразил тот факт, что в эту самую минуту она в действительности неосознанно посматривала туда. Только сейчас, когда Света ткнула девушке её же проблемой в лицо, до неё дошло, что палата номер семь не отпускает её и не отпускала с той самой минуты, как младшая пришла на смену.

– Что? – вызывающе вытаращила глаза старшая. – Я права?

Суровости в её лице было хоть отбавляй, но Света действительно очень волновалась за подругу. Она, вдруг, тяжело вздохнула и сказала:

– Так! Динка, сегодня ночью, если этот ребёнок заплачет – я пойду к нему! Понятно? Не ты, а я! Ну если ты, конечно, захочешь, можешь пойти со мной.

Дина смотрела на неё, и глаза наполнялись слезами. Ей очень хотелось, чтобы всё было именно так, чтоб Светка сама сходила к ребёнку и… «главное не видеть то, что может быть». Но больше всего на свете ей хотелось, чтобы ничего этого вообще не было. Ну просто не могло подобное произойти с ней! С кем-то другим – пожалуй, но только не с ней. В то же время, девушка понимала, старшая не должна увидеть то, что «может быть» – она не сможет помочь.

«Я смогу помочь ему»

Откуда такая уверенность родилась у неё внутри? Этого, наверняка, она знать не могла, но чувствовала что сможет.

«Я смогу ему помочь. Только я смогу разбудить его – вырвать из плена кошмара»

– Ну, ты чего? Ди-ина. Ну, не надо плакать, – обняла девушку подруга, – Что-то ты совсем раскисла! – Светлана заглянула в глаза напарницы и спросила: Ты расскажешь мне? Я смогу помочь тебе?

– Нет. – совсем тихо и сухо отрезала Дина, и тем самым поставила точку в разговоре. К чему все эти пытки-попытки старшей, если она уже твёрдо решила – во что бы то ни стало, поможет ребёнку. Поможет, если понадобится.

«Только бы не понадобилось»

– Не плачь, я же твоя подружка, – сдалась Света (нет смысла мучить девушку и терзать себя материнским любопытством). – Если захочешь поделиться со мной, я буду рада, имей ввиду.

Как мудрая женщина и старше Дины на пятнадцать с лишним лет, старшая улыбнулась и поспешила сменить тему:

– Этот мужик с двенадцатой, его, кажется, Володей звать, меня в конец достал! Дебил натуральный. Хочет меня, видимо. Сходил бы в туалет и поиграл со своим дружком, а то всё: «Светочка, у меня температура высокая! Светочка, мне как-то плохо! Светочка, дайте мне таблетку от головы»! Рожа ехидная такая, плутовская… лыбится так. Он издевается, понимаешь?! – говорила старшая, будто рассказывала давным-давно заученное, ставшее таким надоедливым, стихотворение и, отворив дверь в коридор, на ходу бросила: Ну ладно, я пошла. Надо больных обойти.

Весь вечер до наступления полуночи и всю ночь до самого утра Дина не находила себе места. Она пробовала заниматься обычными рабочими делами, попыталась приняться даже за то, что уже давно откладывала в долгий ящик под заглавием «Несрочные и неважные», но всё тщетно – палата номер семь не выходила из головы. С замиранием сердца, с навязчивой жестокой периодичностью, девушка поглядывала на дверь. Дина попробовала отвлечься: достала медицинский справочник и с поддельным интересом уткнулась в страницы, но каждый раз, когда буквы, вдруг расплывались, она обнаруживала, что её взор вновь останавливается на роковой палате.

Девушка сидела в ординаторской и вздрагивала от любого звука – ждала сигнала. Какой он должен быть – не важно. Очень не хотела, ужасно боялась его появления, но всё же ждала. Иногда, сквозь сумрак собственного страха, откуда-то издалека ей слышался плач ребёнка, но каждый раз, когда сопротивление рациональной мысли всё-таки брало вверх, девушка с облегчением понимала, что ей показалось и, что встревоженное состояние и разыгравшееся воображение просто-напросто издеваются над ней. Правда, с каждой минутой внутреннее напряжение упорно не ослабевало, наоборот – только усиливалось. Каждый оборот часовой стрелки висевшего над выходом вестника времени напоминал ей – на дворе ночь, а это значит, что мальчик вот-вот позовёт. Эти мысли тугим поясом сдавливали грудь хрупкой девушки.

«Почему он молчит? Почему? Может быть он…»

И Дина оттолкнула от себя мысль, которая, вдруг, случайно поселилась в голове и не хотела выходить. Да, как такое вообще может быть?

«А ведь может, и ты знаешь об этом, Дина. Почему тогда ты допускаешь реальность увиденного тобой, но отрицаешь подобное? Весьма некстати, девушка! Ой, как некстати.»

Она поспешила успокоить себя, что быть такого не может и что ей в башку лезет всякая чертовщина, но дурная страшная мысль не сдавалась: сверлила и сверлила без того ослабевшую от постоянных недосыпаний девушку, назойливой мухой кружилась в голове, всякий раз, то и дело напоминая о своём присутствии. И никуда не убежать от неё, негде спрятаться, нечем защититься.

«Он умер» – повторяла надоедливая муха, – «мальчик умер»

«Ты допускаешь это, Дина? Допускаешь?»