Михаил Рощин - Страшные истории

И только потом тело успокоилось, оставив лишь ощущение постепенно стихающих мурашек, пробегавших волнами по рукам и ногам.

Тело вновь обрело чувствительность.

Теперь уже человек мог в общих чертах осознать, где находится. Помещение было погружено в темноту, но, судя по звукам, было небольшим. Стены были совсем рядом, они отражали звук его движений, глухой и сдавленный. В какой стороне находится выход, было неизвестно.

Пол был шершавым и твердым, и от него веяло пустынным и глубоким холодом, как могло быть где-нибудь в пещере. Но он явно был искусственного происхождения, достаточно ровный, с небольшими выступающими бугорками, местами крошащийся и издававший легкий запах. Больше всего он напоминал старый бетон.

Человек попытался еще раз освободиться. Узлы на руках и ногах были слишком прочными и сложными, чтобы попытаться вот так развязать их, в темноте. Ноги были связаны на уровне лодыжек и коленей и подтянуты к зафиксированным за спиной рукам. Те же были скреплены на запястьях и локтях.

Он был стреножен, как какой-нибудь зверь на скотобойне. Мысль эта появилась случайно, но была настолько яркой, что теперь занимала почти все внимание. Фантазия могла разыграться не на шутку.

Внезапно человек отвлекся. Ему почудилось, что где-то, вдалеке над головой, он услышал еле заметный шум. Звук появлялся ниоткуда, немного нарастал и потом исчезал в пустоте. Будто сверху, сквозь толстый слой земли и бетона, доносились звуки проезжавших машин. И иногда после такого звука человек ощущал, как на лицо с потолка падают мелкие частицы пыли, сброшенные с потолка вибрацией.

Он продолжал лежать, прислушиваясь, как вдруг сбоку раздался звук открываемой двери. Человек вздрогнул и инстинктивно повернул голову. Яркий свет из дверного проёма ударил по глазам, заставляя зажмуриться. Но и этого было недостаточно. Свет всё равно проникал сквозь сомкнутые веки, окрашивая всё в красное.

От распахнутой двери послышались шаги. Кто-то подошел ближе, наклонился к нему. И только потом женский голос нарушил вновь нависшую тишину.

– Ну, вот ты и проснулся. Не переживай, ждать осталось недолго.

***

Ближе ко второй половине дня Керби добрался до места происшествия. Оцепление на дороге было уже снято, и следы ночной трагедии выделялись лишь темным пятном на поношенном асфальте. Большинство обывателей не признали бы в нем кровь: настолько она потемнела за прошедшие часы.

Раньше приезжать не было смысла, как и мотивов. Всё то время, что он провел в участке, Керби дожидался ответа из центрального архива о произошедшем накануне убийстве, о котором узнал из газет. И если про первое преступление было расписано довольно подробно, то о втором репортеры не могли узнать, не раздобыв информацию каким-нибудь обходным путём.

Убийства двух последних ночей были как минимум связаны, а в худшем случае – являлись возможным началом для череды смертей.

В полученном чуть позже протоколе указывалось, что, как и сегодня ночью, жертва погибла от массивной кровопотери из множества порезов на конечностях. А кроме того, также у жертвы прижизненно были удалены оба глазных яблока.

И общим было наличие в крови одинакового сильного транквилизатора.

Связь прослеживалась довольно явная, но больше ничего. Разумеется, в худшем случае им следовало бы ожидать и третьего убийства, и, возможно, даже четвертого. С похожими повреждениями, и тоже по ночам. Но это если действительно есть некий тайный умысел, а не просто два почти одинаковых убийства совпали таким странным образом.

И да, оба они случились на третьей кольцевой. Коль скоро так будет продолжаться и дальше, нужно искать свидетелей. А если по делу первого убийства видимых вариантов не было, то во втором же случае оставались шансы. И именно поэтому Керби приехал на место происшествия, в надежде повстречать того неизвестного парня.

Он припарковался возле обочины, как раз напротив переулка, закрытого сетчатым забором. Оставалось ждать.

За следующие пару часов он несколько раз выбирался из салона, чтобы размять затекшие ноги. Прогуливался по тротуару взад-вперед с непринужденным видом, приглядывал, как бы можно было пробраться в этот переулок. По счастливой случайности, такой путь был найден. Узкая щель между домами выходила как раз в дальнюю часть переулка, совершенно невидимую беглому взгляду.

Вернувшись в очередной раз в машину, он спрятался от налетевшего внезапно порыва холодного ветра, завел двигатель и включил обогрев. Погода хоть и была ясной, остывший осенний воздух пробирался глубоко под одежду, вызывая неприятные воспоминания о приближающейся зиме.

Когда Керби, сидя в машине, ожидал неизвестно чего, и, возможно, напрасно, он вдруг боковым зрением заметил движение в переулке. И действительно, возле люка стоял уже выбравшийся на поверхность юноша, и теперь он начал укладывать на место тяжелую чугунную крышку. Он пока не заметил детектива, и тот старался максимально быстро решить, как поступать дальше. Выйти из машины и пробраться через узкий проход в переулок? Или стоит поговорить прямо через решетку?

Однако, время не дало ему подумать. Когда он тихо открыл дверцу и выбрался на улицу, парень уже его заметил и настороженно следил за дальнейшими действиями. Было ясно, что при любой опасности он вновь исчезнет в недрах подземных коммуникаций, и возможный свидетель, или даже подозреваемый, будет потерян.

– Привет, – не стал мудрствовать Керби. Он подошел к решетке, держа в правой руке удостоверение. – Помнишь меня?

Парень молча кивнул, но от люка не отошел.

Детектив спрятал бумажник во внутреннем кармане, а сам подошел ближе.

– Никто тебя не арестует. Мне только нужно поговорить.

***

Через несколько минут они уже сидели за стойкой уличной бутербродной. Такие были широко разбросаны по периферии города, и являлись своего рода альтернативой кафе и ресторанам центральной части. Быстро и недорого, горячая еда и напитки. Другое дело, что происхождение мяса и хлеба вызывало сомнения. И если не думать об этом, то вкус у пищи был хоть и резковатый из-за обилия специй, но довольно сносный.

Керби заказал пару бутербродов с тефтелями и кофе. И пока их готовили, он постарался внимательно изучить парня.

Лет пятнадцати, но взгляд кажется старше, уличная жизнь вынуждает взрослеть. Глубоко посаженные глаза, выступающие скулы. Давно не мытые русые волосы. Судя по шее и запястьям, худой, наверняка недоедает. В меру осторожен, но не побоялся общаться с незнакомым полицейским.

Когда бутерброды были готовы, повар положил их на прилавок, завернув предварительно в плотную бумагу, чтобы не остыли. Рядом поставил два картонных стаканчика с кофе, а сам отошел в сторону, занимаясь своими делами. Ему не нужны были чужие разговоры. Меньше знаешь – крепче спишь.